Суп с котом

(Из книги лБес в ребро╗, 2001)

Повесть

Ц А что потом?

Ц Суп с котом.

Детская прибаутка.

и трубка, наконец-то, на месте, и мне удаётся преодолеть четыре шага до двери; кладу ладонь на дверную ручку, нажимаю, поворот, дверь открывается, я делаю шаг за порог... Звонок! Проклятие...

Человечество полагает, что говорящее чудовище по имени ТЕЛЕФОН изобретено для облегчения жизни: украсить её, сделать комфортной Ц ну, в общем... будь она проклята, эта машинка, которая держит меня на своём спиральном поводке и отнимает всё свободное и несвободное время!

Ц Слушаю!

Ц Алё!.. Алё!..

Ц Да!

Ц Алё, это вы?

Ц Алё, это я.

Ц Алё! Я знаю... у вас трудный день...

Ц Короче!

Ц Меня зовут Мэлла Швигер. Ц (Мозги совсем не работают, тут же, конечно, забыл. Как её? Нэлла Шпрингер?) Ц Алё! Что я могу для вас сделать? Алё!

Раздражённо выдыхаю в микрофон:

Ц Если я вам скажу, что мне действительно нужна помощь, не попрётесь же вы сейчас к чёрту на рога в Афигим!

Ц Алё! Ну, так говорите же, в чём дело. Алё!

Начало через три с половиной часа.

Стараюсь быть лаконичным.

Гвоздь нашей программы Ц пианист двадцати двух лет, мальнчик из бухарской семьи, полтора года в стране, первая премия на международном конкурсе Ц в Исландии, кажется, сейчас вернулся из Гренландии, тоже премия, вторая вроде бы. Только что позвоннил из Афигима (он там живёт), еле ворочал языком: у него жар, температура под сорок, автобусом приехать Ц не выдержит доронги, на такси нет денег, в кармане сорок шекелей, а таксисты тренбуют сто сорок Ц и плата вперёд.

Ц Вы меня слушаете?

Ц Да, Ц отвечает Нэлла Шпрингер. Ц Давайте номер.

Диктую, а сам думаю: выпендрёж, никуда она не поедет и нинкого не привезёт.

Ц Я руководитель штаба Моисея Брюхова. Алё!

Не знаю, не хочу знать, кто такой Моисей Брюхов и что у него за штаб. У меня сегодня презентация.

Ц Алё, вы меня слышите?

Ц Да! Вы руководитель Моисея Брюхова!

Ц Правильно! Алё!

Мне некогда, бросаю трубку и убегаю. Следом за мной по леснтничным ступеням скачет трезвон, но я не возвращаюсь: перенбьются!

...Пианист отыграл, зал вскочил, долго аплодировал. Бледный Maestro еле держится на ногах, сжимает трясущийся носовой планток, обтирает лоб, слабо улыбается. Совсем пацан.

За кулисы вошёл невысокий элегантный брючный костюм (я не обратил внимания на возраст, отметил: красивая; волосы чёрнные, глаза чёрные; грудь, талия, бёдра Ц всё ОК!), взяла Maestro за гениальную руку.

Ц Назад Ц я тебя везу?

Кивнул.

Догадываюсь:

Ц Это вы ?

Теперь кивнула она.

Ц Я вам так... Ц заикаюсь, Ц так...

Сивый уже, а всё ещё робею перед красивыми женщинами.

Ц Неважно. Я руководитель штаба...

Ц Да-да, я уже слышал. Моисея...

Ц Брюхова, Ц подсказывает брючный костюм.

Потянула пианиста за рукав. Отскочила и покатилась пуговинца.

Выставила ладошку Ц маленькую, упругую:

Ц Ложи сюда. Дома пришьём. Поехали.

Я Ц ей вдогонку:

Ц Спасибо! Как вас зовут?

Ц Мэлла Швигер, Ц уже с улицы. Ц Я руково...

"Есть женщины в русских селеньях..."

Вспомнил, наконец, где встречал её, но тут меня позвали.

аааааааааааааа

Заканчивается антракт. По программе второе отделение отнкрывает Глафира Файнволд. Гениальная Глафира. Сумасшедшая Глафира. Повторяю по пути к сцене: "У рояля лауреат междунанродных фестивалей современной музыки в Белгороде и Чернигонве Ц первые премии Ц несравненная и неподражаемая Глафира Файнволд! Обласкайте её, пожалуйста!" "Обласкайте" Ц это, канжется, из покойного Бориса Брунова.

Ц Где Глафира?

Глафиры нет.

Ц Где Глафира?!

По закулисью, по коридору, по фойе, по залу Ц от зрителя к зрителю:

Ц Где Глафира?

Ц Где Глафира?

Ц Где Глафира?

Ц Глафира Ц где?

Ц Глафира-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Ц Глафира-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Ц Боже мой, где же Глафира?

Ц У Глафиры сердечный приступ.

Глафира сидит в артистической уборной, держится за сердце, прерывисто дышит, что-то глотает и судорожно запивает водой из одноразового стакана. Комната пропахла больницей.

Ц Как вы себя чувствуете? Играть Ц можете?

Замахала руками:

Ц Оставьте! Меня! В покое!

Сумасшедшая.

Выхожу, прикрываю дверь.

Подбегает Нила Моровая, спецкор русского радио местного пошива, хватает меня за плечо, за грудь, за яблочко. Высокая профессионалка: всегда знает, где что почём и почему..

Ц Что?!

Отмахиваюсь:

Ц Некогда.

Ц У меня прямой эфир.

"У тебя кривой эфир," Ц думаю, а ей говорю:

Ц Потом. После.

Ц Пообещай.

Ц Да, да.

Ц Обещаешь?

Ц Да! Честное пионерское.

Ц Только мне! Никому кроме!

Ц Кроме.

Ц Только мне!

Ц Только.

Ц Мне!

Ц Тебе, тебе.

Я уже на сцене, сгоняю с лица свирепость, спецкорша по пянтам преследует меня, потом, опомнившись, убегает за кулисы. В зале смеются.

Подхожу к микрофону.

Ц Дорогие друзья, второе отделение открывает ансамбль...

Ц По программе Глафира Файнволд! Ц это из публики. Их не проведёшь.

Ц ...второе отделение открывает детский музыкальный театр "Чиполлино"!

За грянувшими рукоплесканиями выкрики недовольных не слышны. В зале сидят чиполлинские родители, их не одолеет нинкакая Глафира, потому что

ДЕТИ НАША НАДЕЖДА!

Ц ... детский музыкальный театр "Чиполлино"!

Бурные продолжительные аплодисменты. (Так в отчёте о коннцерте и отметим: бурные продолжительные аплодисменты Ц знай наших!)

А козявочки уже на сцене. Аккомпаниатор Ванна берёт пернвый аккорд. Отхожу в сторону, и Ц с Божьей помощью Ц

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!

аааааааааааааа

За кулисами лицом к лицу сталкиваюсь с бюстом Греты Грыжннерман.

Ц Мы с тобой хорошо сработались, Ц трепетно выдыхает бюст. Ц Мы с тобой...

Ц ...два берега у одной реки.

Спиной слышу:

Ц Можешь на меня положиться.

Ц Спасибо.

Ц Всегда, когда требуется.

Ц Сегодня Ц требуется?

Голос из-под диафрагмы:

Ц О, конечно!

Аплодисменты. Бросаюсь к сцене, но Гретин бюст прегражданет мне путь, повторяет:

Ц Можешь на меня положиться.

Откуда оно взялось?!

Ц Распоряжайся на сцене, Ц тихо руководит мною Грета. Ц Здесь Ц моё поле.

До сих пор я справлялся без неё.

Ц Можешь на меня положиться.

Ц Хорошо-хорошо, положусь.

В руке Грета держит программу концерта.

Ц Ты переставил местами номера?

Ц Почему?

Ц Первой должна была играть Глафира.

Ц У Глафиры сердечный приступ.

Ц Врёт. Не хотела играть после этого... как его? Нуриева.

Ц Намруева. Нуриев танцор.

Ц Не имеет значения. Всё равно татарин.

Ц Бухарский еврей.

Аплодисменты. Луковая мелюзга горохом валит со сцены, занполняет закулисные закутки. Из зала слышен гул восторга.

Ц Дети, дети, вернитесь на сцену, нужно раскланяться, Ц раснпоряжается на своём поле Грета, растопыренными руками, бёдранми, грудью, подбородком теснит маленьких артистов. Ц Кланяйнтесь, кланяйтесь, кланяйтесь, дети!

Я уже перед микрофоном.

Ц Следующим номером нашей программы...

На меня направлены сотни глаз, в их числе два Ц и.о. нашего градоначальника, два Ц министра, по несколько (по два? по три? по четыре? по пять?) Ц с фейсов местной и столичной придворной знати. Обращаюсь лично к каждому:

Ц Следующим номером нашей программы, уважаемая публинка...

Мне навстречу Ц взгляд Эмилии Дрейфингер-Папиросник, нендавно назначенной врио начальника одного не слишком большонго муниципального очень среднего учреждения по культурной абсорбции. Членораздельно повторяю Ц прямо в её жёлтые зрачнки:

Ц Следующим номером нашей программы... уважаемая публинка...

На себе чувствую оттиск Эмилиного лица.

Ц ...выступает...

Эмилия не выдерживает напряжения, ударяет в ладоши. Грандоначальник, бывший армейский старшина, по-русски не понинмающий, принимает её порыв за команду, которую следует вынполнять. Зал подхватывает, и имени выступающего никто не слыншит.

Грета Грыжнерман выталкивает из-за кулис очередного исполннителя.

Ц Кланяйся! Ц шепчет ему Грета. Ц Кланяйся! Кланяйся!

аааааааааааааа

Итак, наш КаКаПэД существует! КаКаПэД (ККПД) Ц это "Клуб Культурного Проведения Досуга".

До создания КаКаПэДа досуг в нашем городе проводили по-разному, кто как: кто культурно, а кто некультурно.

Ц А всё же?

Время перевалило за полночь, книгу я дочитал ещё вчера, нанчинать новую не хотелось.

Сплю я в салоне на диване. Из спальни слышен негромкий шонрох морского прибоя. Это храпит моя жена. Она утверждает, что я храплю громче, и вот уже несколько лет мы занимаемся этим порознь, в разных комнатах.

Погасил свет, лёг. Проблема проведения культурного досуга до создания КаКаПэДа продолжала занимать мои мысли.

Ц Ну, и как? Ц повторил я вопрос, Ц как проводили досуг до того?

Ц В самые древние времена, при финикийцах, моавитянах, нанбатеях, филистимлянах, понятия "культурный досуг", насколько Мне помнится, не существовало. Праотцы Авраам, Исаак и Яаков пасли стада и приумножали род.

Ц Увлекательное времяпрепровождение. Культурное.

Ц Цари царствовали, судьи судили, пророки пророчествовали, народ безмолвствовал. В седьмом веке пришли арабы, они обранщали неверных в свою веру. А дальше Ц крестоносцы, турки, аннгличане. Пришлось создавать Гистадрут, появились левые, пранвые, белоголубые, красные, ПАЛЬМАХ, "Альталена", социалиснты, ревизионисты... Прогнали турок, освободились от англичан, понавезли поляков, румын, марокканцев, йеменцев, прочих швендов.

Ц А досуг?

Ц Какой там досуг! Воевали-строили, строили-воевали. Воеванли много.

Ц Между собой.

Ц И между собой тоже. Строили, пожалуй, тоже немало. Ценлую страну отгрохали!

Ц Ох, Господи!

Ц Не поминай Имя Мое всуе.

Ц Прости...

Ц Ладно... Настали семидесятые. Про это ты знаешь. Сам виндел. Даже участвовал.

Ц По мере сил.

Ц Не выё... Прости, сорвалось.

Голос продолжал звучать Ц во мне ли, или извне, не знаю, но он рисовал картинки, которые проходили передо мной подобно кадрам не совсем забытого фильма.

Некоторые культурные учреждения всё же возникали. Да-да, чистая правда. Мы их, эти учреждения, стали называть по-наншему, по-простому: УЧами. МУЧ Ц малое учреждение, БУЧ Ц большое. Для не очень больших и не очень малых придумали абнбревиатуру СУЧ Ц среднее учреждение. Одно такое Ц СУЧКА (Среднее Учреждение Культурной Абсорбции) Ц и занималось всякими времяпрепровождениями Ц почти десять лет, до тех пор, пока одному деятелю из министерства не пришла идея созндать сеть КаКаПэДов по всей стране (такой невинный предвынборный трюк, но это я понял гораздо позже). И Ц создали.

Ц И создали. Вот такая история.

Я проснулся от рокота и удара волны о скалу. Меня даже поднбросило. Прибой неистовствовал за стеной, в спальне. Сквозь щенли жалюзи проглядывал серый рассвет.

Ц Следующим номером нашей программы... уважаемая пубнлика... кланяйся, кланяйся, кланяйся!

аааааааааааааа

Эмилию Дрейфингер-Папиросник привёз в Израиль Дов Фернцык.

Дова в нашем городе знают все: и русские, и нерусские. Ненрусские считают его русским, а русские русским не признают или, может быть, признают, но не все и не очень.

Дов живёт тут с незапамятных времён. И с тех же незапамятнных времён выступает с лекциями на разные темы.

Эмилию он, пребывая официальным представителем какой-то сионистской организации, встретил во время очередного налёта (набега, наезда) на рідний Эмилин городок между Егупецом и Касриловкой.

Ц Сделай мине одолжень, Ц попросил Дов. Ц Такой умний денвушк не можит не прихадит до Исраэл. Ти делат алия, я тибе денлат клита. Ти новий ола хадаша, я твой апотропус. Я тибе клитонват.

"Сделав алия", Эмилия выяснила, что слово "апотропус" ознанчает "опекун", а "клитовать" Ц всего-навсего "абсорбировать", "поглощать".

Дов возил Эмилию по городам, весям и военным базам Израинля.

Ц Этот милий девушк сделат алия при мой непосредственний помошш, Ц сообщал слушателям Дов. Эмилия рассказывала о том, как Дов Ферцык открыл ей глаза и разбередил душу. "Этот девушк Ц мой митнадэвэт1," Ц объяснял Дов.

Шло время, Эмилии нужно было зарабатывать.

Ц Ти будит сам занимаца клитат олим хадашим, Ц сообщил ей Дов. Ц Ти будит принимат новий олим хадашим и обешшат им работа, квартира, алваа2. Ти типер пкида шел ирия3. Я делал новий махлака4. Мэр сказал: Дов, делай новий махлака!", и я делал. Ти мой первый пкида в мой новий махлака.

Так рыжеволосая Эмилия Дрейфингер-Папиросник нашла ранботу в Израиле. И вступила в одну левую партию, в руководстве которой состоял Дов Ферцык.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа митнадэвэт Ц общественница.

2аааа алваа Ц ссуда.

3ааа пкида шел ирия Ц чиновница муниципалитета.

4ааа махлака Ц отдел.

аааааааааааааа

"Махлака" со временем превратилась в самостоятельное "УЧ", в очень маленькое МУЧ, ну, просто даже не МУЧ, а МУЧник. У МУЧика появилась большая начальница. Она набрала штат, и МУЧКА выросло в СУЧКА. Правда, до БУЧКА оно при той нанчальнице так и не доросло.

Было это году в 91-ом или 92-ом. А, может быть, в 93-ем. Хотя Ц нет, скорее всего в 92-ом.

Кстати, большая начальница этого Среднего Учреждения Культурной Абсорбции состояла в руководстве одной очень правой партии, и Эмилия Дрейфингер-Папиросник покинула прежнюю, левую, партию. Она вступила теперь в партию правую Ц исключительно по принципиальным соображениям.

аааааааааааааа

Виталу Илларионовну я встретил на какой-то тусовке. Не помнню, как я туда попал, увязался, должно быть, за одной тогдашней моей малознакомой знакомой.

У стола с бутылками и бутербродами толпились гости. Меня узнали, сунули почти полный стакан чьего-то недопитого и наднкушенный кусок чьего-то недоеденного, я вмиг поглотил и то, и другое, и что-то третье и направился на звуки музыки.

На "Красном Октябре" играла Витала Илларионовна. Даже не играла, а витала, перебирала пальцами Ц так просто, для создания фона.

Она мне на этом фоне понравилась. И понравилось, что все нанзывали её Виталой Илларионовной, хоть лет ей было немногим более двадцати. Я, к слову, переступив через пятидесятипятилетнний рубеж, уверенно приближался к шестидесятилетнему юбинлею.

Ц Можете сыграть "Экспромт-Фантазию" Шопена? Ц наклоннился я к её уху. Завиток щекотнул мою ноздрю и верхнюю губу. Стало приятно и захотелось ещё.

"Экспромт-Фантазию" я люблю со студенческих времён, с фильма "Рапсодия". Ах, молодая Лиз Тэйлор!.. Ох, старый Миханил Чехов!..

Виталу Илларионовну я полюбил с "Экспромта-Фантазии". А она меня с вальса, который мы потом пытались танцевать.

Плохо помню, как и где мы целовались Ц в кухне за холодильнником, на балконе за стиральной машиной, в ванной комнате за полотенцем.... В моей новой знакомой присутствовало всё, что я ценю в женщинах: тихие глаза, высокая грудь, крутой переход танлии в бёдра и по лекалу выполненная шея.

Мы спустились к машине; я даже не спросил, где она живёт.

Спинки передних сидений в моей машине откидывались до упора, до горизонтального положения Ц большое достоинство.

К её дому я привёз Виталу Илларионовну, когда рассвело и по улице один за другим проходили первые автобусы. Держал руль левой рукой, а правую руку вёл по лекальной кривой: гладил её волосы, шею, плечи Ц совершенство!

Ц Спасибо, Ц сказала она и вышла из машины. Я поцеловал кончики её дрожащих пальцев.

Шёл девяносто четвёртый год. Была ночь февральского полнонлуния.

аааааааааааааа "девяносто четвёртый год...

аааааааааааааа ночь февральского полнолунья...

аааааааааааааа охмуряла меня колдунья...

аааааааааааааа или вовсе наоборот...

аааааааааааааа при свидетельнице-луне...

аааааааааааааа в поднебесье блестевшей медно...

аааааааааааааа сладострастно стонала ведьма...

аааааааааааааа отдаваясь бездумно мне...

аааааааааааааа сотрясался небесный свод...

аааааааааааааа облака разрывались в клочья...

аааааааааааааа этой лунной февральской ночью...

аааааааааааааа ...девяносто четвёртый год."

Стихи эти я сочинил много позже, в девяносто девятом, в февнрале Ц по воспоминаниям. Опять было полнолуние, как пять лет назад. Я попросил Виталу Илларионовну сыграть "Экспромт-Фантазию".

Ц Чокнутый, Ц сказала она и села к клавиатуре. Ц Милый.

Ц Спасибо, Ц положил я ладони на её плечи и ощутил в пальнцах Ц на этот раз в собственных Ц постыдную дрожь. Витала Илнларионовна тоже почувствовала её и взглянула искоса на меня Ц снизу вверх через левое плечо.

аааааааааааааа

Появления Греты Грыжнерман в учреждении культурной абнсорбции я не запомнил. То ли это было ещё во времена МУЧКА, то ли уже после преобразования МУЧКА в СУЧКА.

Имени её мужа усвоить я никак не мог Ц из-за простоты. Не Витя, не Коля, но что-то близкое. Если бы Аристарх, Варфоломей или, на худой конец, Мордехай, я, наверное, запомнил бы сразу. А так меня всё время подмывало называть его Вовой. Он, теребя бороду, несколько раз поправил, а потом махнул рукой:

Ц Хоть горшком.

Широта натуры Грыжнермана поразила меня, но я не злоупонтребил ею, горшком его не называл. "Вова" Ц и всё. Он откликалнся. Впрочем, встречались мы редко, случайно и ограничивались "Как дела?" "В порядке." "Ну, вот и ладушки. Бывай." "И ты бынвай."

Как-то Грыжнерманы пригласили меня с женой к себе на званнный ужин. Просто так, ни с того, ни с сего. Решили покормить-попоить.

Ц Приходите. Посидим, поговорим.

Ц У вас событие? День рождения? Юбилей свадьбы? Будут ещё гости?

Ц Нет-нет, только вы и мы. По причине личной симпатии.

Стол был по-молдавански обильным, разнообразным и вкуснным. Разговоры касались вопросов мировой культуры и отсутнствия таковой в стране нашего нынешнего проживания.

Ц Новые кадры вселяют, правда, надежду, Ц кивнул Вова в стонрону жены. Ц Они, конечно, привнесут.

Ц Конечно, Ц согласился я. Ц Они, безусловно, привнесут.

Мы, кажется, нашли общий язык.

Хозяин предложил мне сигарету:

Ц Выйдем на балкон, покурим.

Я некурящий, но на балкон пошёл.

Ц Мы должны держаться вместе, Ц выпустил дым Вова. Я понмахал рукой перед носом. Вова тоже помахал рукой перед моим носом. Ц Вы со мной не согласны?

"Почему он перешёл на УвыФ? Мы же, кажется, давно на УтыФ. А, впрочем..."

Ц Что-что?

Ц Вы со мной не согласны?

Ц Отчего же? Мы согласны.

Ц Можно мне быть откровенным?

Ц Разумеется.

Он понизил голос.

Ц Я слышал, что вы общаетесь... Ц взгляд взмыл к балкону слендующего этажа. Я тоже запрокинул голову:

Ц А... а кто там живёт?

Ц Там? Какой-то страховой агент. Или квартирный маклер. В общем, ничтожество. Я имею в виду... Ц он ещё понизил голос, Ц ...общение с Ним... Я об этом... из достоверных источников... Ц Он заговорил совсем тихо. Ц Послушайте, я тоже хочу. Сильно хочу. Я не поскуплюсь. Я человек широкий. Я очень интеллингентный человек. Я художник. Давайте дружить!

Тут я засвистел. Я стал насвистывать "Мурку" или "лимончинки", уже не помню точно. А потом мы с женой ушли.

аааааааааааааа

Никогда не представлял себе, что, дожив до седых волос, занкручу роман с девчонкой столь неприлично юного, просто соплинвого возраста.

После той полнолунной ночи я выдержал день или два, а понтом позвонил Ц просто так, справиться о здоровье. Я, старый хрен, знал, что девочка бродит вокруг телефонного аппарата и бросается к нему при любом намёке на звонок.

Ц Добрый день, Витала Илларионовна, Ц улыбнулся я трубке. Ц С вами гово...

Ц Здравствуйте! Ц простонала трубка, и в моей ладони затрепентало нежное женское сердце. Трубка пульсировала и задыхалась. Ц Здрав... Ствуй... Те!..

Ц Здравствуйте, моя хорошая. Ц Я сидел на диване, нога на нонгу, и покачивал носком ботинка. Ц Добрый день.

Ц Здравствуйте. Ц Моя собеседница лишилась голоса. Ц Вы... Я...

Ц Да-да, я вас слушаю.

Ц Я хотела вам сказать... Я хотела вас спросить... Я... Я не могу жить без вас, Ц вдруг выпалила она, моя милая, моя очаровательнная, моя трогательная Витала Илларионовна. Ну, просто исполннила "Экспромт-Фантазию" Фредерика Шопена. Ц Я люблю вас! Ц У неё прорезался и вновь пропал голос. Ц Я люблю вас.

Престарелый герой её романа сидел на диване и покачивал нонском ботинка, на котором играл солнечный блик. Стоял ясный февральский день.

Ей минуло двадцать три, а мне шёл пятьдесят восьмой.

Ц Что Ты на это скажешь?

Я почти увидел, как Он пожал Плечами и покрутил Пальцем у Виска. У Своего.

аааааааааааааа

Только дотянув до начала предвыборной гонки 1998-го я смонгу поговорить о Моисее Брюхове, персонаже не самом главном в этом повествовании, но и не самом второстепенном. На выборах он был, пожалуй, личностью прямо-таки ключевой, главным наншим кандидатом в городскую управу, как прежде и там, допустим, Лазарь Моисеевич Каганович в Верховный Совет. Тонже был, кстати, евреем.

Ц Что Ты думаешь о Брюхове?

Ц Сын человеческий...

Ц Сукин он сын, Ц высказал своё мнение мой сосед Гарик. Очень не любил Гарик Брюхова. Но об этом в своё время.

аааааааааааааа

Я обхватил ладонями правую грудь (она у Виталы Иллариононвны чувствительнее левой); сосок сразу набух и вздулся. Я облинзал его, как это проделывают кларнетисты с тростью.

Ц А вы ноктюрн сыграть могли бы? Ц просюсюкал я.

Витала Илларионовна элегантно, как-то музыкально выгнунлась (legato), локотком отстранила мои губы, соскользнула босынми ногами на пол (staccato), и, оказавшись рядом с инструментом, подняла крышку; кисти её упали на клавиши, и пальцы побежали по ним. "Ноктюрн," Ц догадался я.

Перед моими глазами... перед моим взором, если я, взирая, мог хоть что-нибудь видеть... вздрагивали напрягшиеся, вознесённые на носочки икры; ягодицы покачивались и тоже вздрагивали; под взрывы музыки вибрировали плечи и разлохмаченная причёска.

Я коснулся ладонями бёдер и прильнул к исполнительнице.

Ноктюрн дал сбой.

Позднее Витала Илларионовна пробовала возвратиться к тому же фрагменту, но, под напором чувств и обстоятельств, всякий раз вынуждена была прерываться. Мы перекочевали от клавиатунры к кровати, скатились на ковёр, словом, и мне, и ей было уже не до музицирования. Хотя, признаться, музыку я люблю.

аааааааааааааа

Иногда свет в СУЧКА горел по вечерам; это Эмилия Дрейнфингер-Папиросник "вела приём посетителей".

Ц Я вас слушаю, Ц у Эмилии был голос, который не даётся от природы, он вырабатывается долгими годами "работы с людьми".

Эмилия внимательно, склонив набок рыжую копну, выслушинвала чужие душеизлияния, жалобы, иногда рыдания, что требованло наличия у неё особых душевных качеств; они у Эмилии, без сомнения, были.

Ц Ну, что вы, что вы, всё будет хорошо, только немножко тернпения. Вот, попейте воды. А теперь я вас запишу. Как вас зовут? Какое красивое имя! А фамилия? Пожалуйста, по буквам. И адренсок, будьте любезны. Вы там на схардире1? Ничего-ничего, всё со временем наладится. Вот я вам напишу, куда следует обрантиться, там вам помогут. Ах, вы там уже были? И вас направили ко мне? Что же вы сразу не сказали? А вот в этом учреждении вы тоже были? И что? Вас тоже направили? И там вы тоже побыванли? Тогда, я уверена, вот в это вы ещё не наведывались. Верно, да? Вот видите! Сейчас я скажу вам, когда у них приёмные дни, одну минуточку. Вот, я вам записала, и к кому обратиться Ц тоже записала. Они как раз занимаются именно такими вопросами. Понпейте ещё водички. Всего вам хорошего. Что? Ах, туалет! Это по коридору на выход, в конце направо. Там есть и мужской, и женнский. Очень удобно и чисто, да. Только не перепутайте, пожалуйнста. Всего вам доброго.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа схардира (жаргон) Ц съёмная квартира.

Была своя приёмная и у Дова Ферцыка. Они с Эмилией Дрейфингер-Папиросник пересылали клиентов друг другу, поэтонму списки у них почти совпадали.

Мы уже отмечали, что Дов Ферцык состоял в руководстве одной очень левой партии, но уже собирался её покинуть, чтобы вступить в новый русский список, даже намеревался его возглавить. Эмилия же Дрейфингер-Папиросник со временем стала членом, наоборот, другой Ц очень правой Ц партии. А Израиль Ц страна демократическая, и в ней регулярно происходят выборы. Каждый израильтянин осознанно делает свой выбор Ц в пользу той или иной партии.

аааааааааааааа

Я вошёл к Эмилии без очереди. Посетители зашумели: "нанхал", "нажрал морду!" Ц но я эти выпады игнорировал.

Эмилия на полуслове прервала беседу и расплылась в неофинциальной улыбке.

Ц Как хорошо, что ты пришёл! Ты же знаешь, как я вас всех люблю!

Ц Всех? Нет, Gruppensex Ц не моя епархия. Я предпочитаю люнбовь не со всеми вообще, а со мной одним в частности.

Ц Ну-ну-ну, Ц погрозила рыжим пальчиком Эмилия. Ц Я при исполнении.

Ц А я Ц нет.

Ц Ну-ну-ну, Ц повторила Эмилия.

Ц Милочка, Ц попросил я, Ц люби только меня.

Эмилия к тому времени уже возглавляла русский предвыборнный штаб правого кандидата в мэры. Она верила в его победу, и с этой верой связывала свои надежды на будущее.

Ц Скажи, это ты придумала легенду про русскую бабушку? Ц ошарашил я её вопросом.

Ц Вот те крест, я ничего не придумывала, вот те крест!

На лице Эмилии Дрейфингер-Папиросник проступили искреннние глаза.

Ц Вчера вечером на девятом канале раздолбали эту вашу банбушку со страшной силой. Блумхер от неё начисто открестился.

Ц Как открестился? Ц вспыхнула Эмилия. Ц Как это открестилнся!

Ц Они провели журналистское расследование. Оказалось, что ни в двадцатом, ни в двадцать первом, ни в двадцать каком друнгом году не было ни одного случая переезда евреев из России в Марокко. Блумхер заявил, что никогда никому глупостей о налинчии у него русской бабушки не рассказывал.

Ц Лучше бы ты не приходил, Ц сказала упавшим голосом Эминлия.

Ц Лучше бы ты не придумывала и не публиковала всякий вздор.

Ц Я не придумывала. Вот те крест.

Ц Я тоже слышала, что у Блумхера русская бабушка, Ц подала голос посетительница. Ц Хоть он и марокканец, но, говорят, из наших.

Ц Ага, из Бердичева.

Ц Вот-вот, Ц согласилась женщина.

Ц Откуда же у него такая фамилия? Ц всё ещё надеялась Эминлия.

Ц От жены соседского брата.

Ц Ну тебя. Ты всегда надо всем смеёшься... Для тебя не сущеснтвует ничего святого. Что же теперь будет?

Ц Ничего не будет. Просрёт твой Блумхер выборы. И с русской бабушкой, и с марокканским дедушкой.

Ц Нет не просрёт! Ц сорвалась со своих высот Эмилия Дрейнфингер-Папиросник. Ц Нет, он не проиграет! Он просто не может проиграть.

Я попрощался и покинул кабинет, наполненный страстями, нандеждами и отчаянием.

аааааааааааааа

Говорят, самое привлекательное в женщине Ц её загадочность, непредсказуемость. Не знаю, что сказать о загадочности Виталы Илларионовны, но непредсказуемость её беспредельна.

Помню зиму, на редкость для наших краёв пасмурную и дожднливую, вторую, кажется, нашу с ней зиму. Сказать, что мы общанлись часто Ц не сказать ничего: мы виделись ежедневно, телефоннная линия наша была горячей, даже Ц раскалённой, дождевая вода закипала в воздухе; компания "БЕЗЕК" благодаря нам могла не сомневаться в своём благополучии. "Ты не звонил мне целых три часа, Ц выговаривала Витала Илларионовна. Ц Твой номер занят, ты с кем-то трепался. С кем?" "Почему ты так сухо разговариванешь? Ц атаковала она меня. Ц О ком ты думаешь Ц в данную минунту?!" Мне приходилось оправдываться, клясться-божиться, чего я не только делать не люблю, но прежде никогда, кажется, не денлал.

Занятия в академии приближались к завершению. Витале Илнларионовне предстояло выступить с сольным концертом, котонрый здесь называется красивым иностранным словом "реситаль".

Ц Я должна уединиться, Ц сказала она. Ц Никаких контактов с внешним миром. Только я и музыка.

Прошло несколько часов.

Ц Ты прекрасно устроился, Ц заговорила новоявленная затворнница, как только я поднял трубку. Ц Не считаешь нужным хотя бы позвонить. Я должна сосредоточиться, а вместо этого всё вренмя глазею в сторону телефона. Представляю, как я выступлю.

Ц Но ведь...

Ц Не заставляй меня отвлекаться на всякие посторонние мыснли! У меня реситаль. Мой успех зависит от тебя.

За окном нескончаемый дождь. Небо затянуто низкими тучанми, на асфальте лужи, на душе Ц и говорить нечего. Попробовал читать Ц не получается.

Набрал номер. Ждал, ждал, наконец:

Ц Ты мне мешаешь! У меня реситаль!

Ц Прости... Ц но она уже положила трубку.

Я пожал плечами... Звонок.

Ц Милый, не сердись. Я очень нервничаю. Знаешь что: гори оно всё огнём, приходи. Приходи, а! Сейчас же, сию минуту, я так по тебе соскучилась!

Взбалмошная девчонка.

Машина у жены, шлёпаю по лужам пешком. Хоть это и неданлеко, но льёт и льёт, иду, ссутулился, втянул голову в плечи, за четверть часа промок до исподнего, хорошо, что не холодно.

Ц Ой, какой ты смешной! Раздевайся, оботрись и Ц под одеяло, а я тебе поиграю.

Садится за инструмент.

Понимаю, вижу, чувствую, что сразу перестал для неё сущестнвовать; нет ни комнаты, ни дождя за окном, ни туч в небе, ни луж, ни ветра, ни Вселенной Ц есть музыка. Смотрю, смотрю на чудо по имени Витала Илларионовна, и мне тревожно за неё и хонрошо, я тоже забыл обо всём, прикрыл глаза. Её пальцы пробежанли по клавиатуре, всплеск воздушного арпеджио... Пауза... Сейнчас, сейчас она заиграет... Вдруг Ц на моём лице её волосы, ко мне прикасаются руки, бёдра, плечи; она обхватила мою голову, её грудь у моей щеки... "Милый!"

Чокнутая!

Потом опять Ц день, другой, третий... не звонит, не подходит к телефону, за окном непогода, тучи, лужи, "вода, вода, кругом вонда"... звонок: "Я одна, мне плохо, ты обо мне не думаешь!" "Дунмаю, думаю, скучаю... Вот Ц послушай новые стихи." "Нет, не монгу, это отвлечёт, я должна играть, только играть. Играть-играть-играть, больше ничего, у меня реситаль... Читай!"

аааааааааааааа Ц "Снова зимние холода.

аааааааааааааа Стёкла в меленьких брызгах бисера.

аааааааааааааа Видно, так на роду написано:

аааааааааааааа я немолод, ты молода.

аааааааааааааа Я немолод, ты молода.

аааааааааааааа Дом твой вижу я из окна.

аааааааааааааа Путь измерил бы я минутами.

аааааааааааааа Не приду я. Пусть промелькнут они.

аааааааааааааа Погрусти и побудь одна.

аааааааааааааа Погрусти и побудь одна.

аааааааааааааа Отшумели мои дожди,

аааааааааааааа отсверкали, погасли молнии.

аааааааааааааа Мне глаза твои всё напомнили...

аааааааааааааа Не казни себя и не жди.

аааааааааааааа Не казни себя и не жди.

аааааааааааааа В эти зимние холода

аааааааааааааа и за стёклами в каплях бисера

аааааааааааааа понял я, в небесах записано:

аааааааааааааа я немолод, ты молода.

аааааааааааааа Я немолод, ты молода."

Ц Ты глупый, Ц говорит Витала Илларионовна. Ц Это твои занморочки, мне не нравятся такие стихи.

Тучи расползлись, выглянуло солнце. Стою у окна, издали виндна крыша её дома, несколько деревьев Ц аллея, ведущая к её подъезду.

Ц Я за эти дни переслушала массу записей, Ц рассказывает Винтала Илларионовна. Ц Не те, которые буду играть на концерте, другие. Чужое исполнение прилипчиво, я не смогу отделаться от него. Нельзя подражать. Я просто слушаю хороших музыкантов... Рихтер, конечно, великий пианист, у него всё Ц совершенно. Точнно, выверено до самых немыслимых мелочей. Чисто, как дистилнлированная вода: "ни напиться, ни умыться". Кажется, выступи он на десяти концертах, все исполнения совпадут тютелька-в-тюнтельку. Я знаю: это не так, я не права, но... А Гилельс Ц неровный, взрывчатый, хаос, отсутствие логики, слушаю Ц а сердце: вверх-вниз, к-горлу-в-пятки.

Туча затянула небо, упала капля, ещё одна и ещё. Они поползнли по стеклу, потянулись мокрые бороздки, блуждают два ручейнка, вот они слились в один, и капли догоняют одна другую, чтобы соединиться и течь вместе.

В возрасте лет пятнадцати-шестнадцати я недолго увлекался астрономией, помню книги Воронцова-Вельяминова. Была и нанучно-фантастическая серия. Один сюжет поразил меня Ц очень грустный, я долго им бредил. В космосе сближаются два корабля, в одном мужчина, в другом женщина. Их взгляды пересекаются, встречаются... оба чувствуют влечение друг к другу... Летательнные аппараты идут на стыковку, сердца бьются в унисон, раснстояние сокращается. Но пришельцы прибыли из разных миров, их корабли проходят один сквозь другой, как два облака, не сонприкоснувшись. Друг для друга они нематериальны, одна видинмость присутствия, иллюзия, мираж...

Я стою у окна и смотрю вдаль Ц вдоль аллеи. Расстояние межнду нами Ц четверть часа и тридцать четыре года. Мы из разных миров, друг для друга мы нематериальны, только иллюзия, минраж...

Опять льёт, льёт; в сводке новостей сообщили: Киннерет выншел из берегов, открыли плотину, чтобы стравить воду и предотнвратить наводнение.

аааааааааааааа

Предвыборная кампания набирала обороты. Вот тогда-то и занзвучало имя Моисея Брюхова. До той поры он был малоприметнным страховым агентом, "шинковал капусту", пропивал и проигнрывал большие деньги и политикой не интересовался. А тут вдруг, ринувшись в новый русский список, с помощью каких-то хитроумных виражей облапошил Дова Ферцыка, возглавил местнное отделение "списка" и стал лидером.

Название "списка" зазвучало гордо и призывно: "Патриоты Израиля, домой!" или Ц сокращённо Ц ПИЗДОМ. Предварительнный ПИЗДОМовский состав был обнародован в газетах, за поряднковый номер в нём шли ожесточённые баталии, создавались блонки и союзы, друзья предавали друзей, враги братались и сколачинвали коалиции, словом, шла нормальная, как любили говорить Ц "цивилизованная" Ц политическая жизнь.

В полутёмном коридоре я беседовал с Данькой, тунисским евнреем, поддерживавшим правый список Блумхера.

Ц Поговори с этим шмоком Бриуховым, Ц попросил Данька, Ц пусть объявит о присоединении к нам. Зачем ему левые недоноснки, они всё равно проиграют, и он останется не у дел. Объясни ему. С нами у него есть шанс.

Ц Я с Бриуховым не знаком, Ц ответил я Даньке в тон. В это время в конце коридора, буквально в двух-трёх метрах от нас, понказался человек, вернее Ц два человека: мужчина и женщина.

Ц Шалом, Бриухов! Ц обрадовался Данька.

Ц Шалом, Ц сунул ему руку мужчина.

Ц Слушай, Бриухов, Ц заговорил Данька, но мне их дела были, как любит выражаться Глафира Файнволд, "до барабана".

Я разглядывал спутницу ПИЗДОМовского вожака. Невысокая крепко сбитая женщина с красивым волевым, даже, пожалуй, жёстким лицом. На ней был брючный костюм, скрадывавший нанчинавшую намечаться полноту. Шпильки-каблуки и задрапиронванная линия талии и бёдер делали её стройнее, чем она была на самом деле, и словно добавляли ей роста. "А она вполне..." Ц пондумал я тогда.

аааааааааааааа

О решении создать КаКаПэД мне мимоходом сообщила Вэкнки.

Ц Хочешь заниматься культурой? Ц спросила она на бегу, граснсируя очаровательным французским акцентом, и, так же на бегу, не дожидаясь моего ответа, добавила: Ц Занеси мне завтра твой CV.

CV Ц это трудовая биография. Зачем мой CV понадобился Вэкки, я не понимал, но мне не жалко, может быть ей и вправду для чего-то нужно.

Прошло сколько-то времени, неделя или месяц, и Вэкки мне позвонила.

Ц Приди на интервью, Ц сказала она и назвала дату и время. И я пришёл.

В комнате кроме Вэкки сидели ещё разные люди, с некоторынми я был знаком.

Ц Шалом, Ц сказал я.

Ц Шалом, Ц ответили люди. Ц Садись.

Я сел. Меня о чём-то спрашивали. Я что-то отвечал. Люди улыбались и кивали. Я тоже улыбался и кивал им в ответ.

Ц Ты всем понравился, Ц шепнула мне в коридоре Вэкки. (Занбавно звучит на иврите "ты понравился": "ты в их глазах нашёл благосклонность"! Ц по-моему, очаровательно.)

Потом нас всех собрали, то есть всех тех, кто "нашёл благонсклонность в глазах" (оказывается, это была межведомственная комиссия по формированию художественного совета городского КаКаПэДа).

Ц Поздравлаю, Ц сказала Ц по-русски с сильным нерусским акнцентом Ц крохотная, несмотря на высоченные каблуки, начальнинца. Ц Я вас всех поздравлаю и всем вам желяю hацлаха.

Ц Чего-чего? Ц переспросила членша художественного совета. Потом я узнал, что это известная пианистка Глафира Файнволд.

Ц Я вам всем желяю hацлаха, Ц повторила крохотная начальнница и приподнялась на цыпочки, отчего стала ещё меньше роснтом.

Ц Нам с вами желяют успеха, Ц перевёл я коллеге.

Ц Тода1, Ц сказала крохотная начальница.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааааа тода Ц спасибо.

Ц Не за что, Ц ответила известная пианистка Глафира Файнволд.

Кто-то ещё что-то сказал, начальница спросила: "Кто Ц за?", и все подняли руки. Я тоже поднял руку. "Против? Поздравлаю." Все зааплодировали, и я тоже зааплодировал. Оказалось, что меня избрали председателем художественного совета нового КаКаПэДа.

Заговорили о презентации. За разговорами прошло часа три.

Началась многонедельная суета, прослушивания, репетиции, назначали дату концерта, потом её отменяли, переносили ("миннистр в этот день занят, у него приём Первого секретаря посольнства Республики Трамтамтам"; "мэр срочно выехал в Иерусалим, его пригласил... вы же понимаете, насколько это важно!"). Обычнный трам-там-там.

Вдруг поздним вечером Ц телефонный звонок. Срывающийся голос Глафиры Файнволд:

Ц Там... у них... идёт... презентация!

Ц Где Ц "там"? У кого Ц "у них"?

Ц Там... в зале! У них! У Маргариты Чудик!

Тьфу ты, ну ты!

Назавтра всё выяснилось.

аааааааааааааа

Маргариту Чудик я невзлюбил сразу и навсегда. Признание это, я понимаю, чести мне не добавит. Такой факт следовало бы от широкой общественности скрыть.

Приукрашивать собственные пороки мне, однако, не хочется, а Ц посему (можете меня за это презирать): вышеназванную даму я невзлюбил сразу и навсегда.

Она подкатилась ко мне после избрания меня предхудсовом. Я ещё сам ничего не понял, а объяснила мне суть происшедшего именно она, Маргарита Чудик. Догнала в коридоре, усадила на стул, присела рядом.

Ц Я хочу с вами поговорить. Как с новым председателем худнсовета.

Пепельные спиральки, густо покрывавшие её руку, ознобно проползли по моему запястью. Я отдёрнулся.

Ц Мне очень нужно с вами поговорить как с новым председантелем художественного совета.

Я заставил себя не дёргаться.

Маргарита Чудик руководила классическим камерным коллекнтивом "Дар Божий". Самым лучшим камерным коллективом в стране. А, может быть, и не только в ней. Пожалуй, во всей Всенленной.

Ц Спросите у вашего соседа Гарика, а ещё лучше Ц у самого Дова Ферцыка, они меня правильно ценят. Они понимают.

Ц Хорошо, я спрошу.

Ц Спросите-спросите. Вы обязаны знать: у нас в коллективе все Ц профессионалы самого наивысшего класса.

Ц Самого наивысшего класса не бывает. Либо самый высокий, либо высший, либо наивысший.

Ц Вот вы Ц тоже. Ещё не дослушали, а уже критикуете. Что значит Ц "не бывает"? Я вам авторитетно заявляю: у нас все пронфессионалы и все Ц самого наивысшего класса. Я чувствую, что вы тоже будете бороться против нас. Вы заодно с подонком Брюнховым и с его подонкой Швигер. Я уже это вижу!

Маргарита навалилась на меня плечом, и мне пришлось отондвинуться.

Ц Вот вы уже против!

Подошла Глафира.

Ц Вы на машине? Я еду с вами.

Я обрадовался:

Ц Конечно-конечно.

Ц Я вижу, я вижу, что вы против, Ц звучало у меня за спиной; ускоряя шаг, я подталкивал Глафиру к выходу. Мы окунулись в тяжёлый предвечерний зной.

Ц Скорее заводите машину и включайте мазган, Ц приказала Глафира.

Ц Я не знаю, что такое мазган. Я не знаю, что нужно включать.

Ц Вы противный-противный-противный, Ц свибрировала Гланфира. Ц Кондиционер Ц тоже нерусское слово.

Машина тронулась. Заработал кондиционер, мазган по-ихненму. Дышать стало легче.

аааааааааааааа

И вот Ц вечером, после одиннадцати, почти ночью:

Ц Там... у них... идёт... презентация!

Ц Где Ц "там"? У кого Ц "у них"?

Ц Там... в зале! У них! У Маргариты Чудик!

Этим вечером в городском концертном зале Маргарита Чудик со своим "Даром Божиим" давала концерт. Я вспомнил, что ненсколько дней назад она всучила мне пригласительный билет и что-то такое говорила: "давайте, объявим", "пусть это будет вменсто", Ц но я от неё отмахнулся, пригласительный куда-то сунул, а о назначенной дате сразу забыл.

Ц Вы противный-противный-противный! Ц стонала Глафира. Ц Найдите, найдите пригласительный билет! Прочтите, что там нанписано!

Я пошёл рыться в карманах.

Билет был смят, я расправил его. Позолоченная виньетка, с однного края скрипичный ключ, с другого Ц басовый, наверху, в ценнтре, лира, под ней Ц с вензелями и завиточками:

музыкально-театральный коллектив

"ДАР БОЖИЙ"

под руководством

концертмейстера и дирижёра

Маргариты ЧУДИК,

при участии и под покровительством

господина Дова ФЕРЦЫКА

а через всё поле Ц крупно золотом:

ПРЕЗЕНТАЦИЯ

Клуба Культурного Проведения Досуга

(ККПД)

На следующее утро позвонил Брюхов. Оказывается, о презеннтации сообщили газеты Ц в хронике культурной жизни. "Вот чего стоит на сегодняшний день проходимец Ферцык! Без мэра, без министра, ни с кем не согласовал! Главное Ц протолкнуть свою... даже называть не хочется! На сегодняшний день нужно срочно дать опровержение."

Я пообещал Брюхову, что опровержение мы обязательно опунбликуем. "И напиши там, чьих это рук дело, Ц добавил Брюхов. Ц Грязных рук. На сегодняшний день."

Настоящую же презентацию, с министром и мэром, мы провенли потом, и на ней Чудиков "Дар Божий" тоже что-то исполнял, арии какие-то, дуэты. Имён певцов я не запомнил, все они были не наши, их Маргарита, как всегда, понавезла из других городов Ц в нарушение устава КаКаПэДа, но ей это, как всегда, сошло с рук. Дов Ферцык радостно аплодировал. А Глафира с сердечным принступом отсиживалась в артистической уборной. Я об этом уже рассказывал.

Детишки хороши были! До сих пор слышу голос Греты Грыжннерман:

Ц Кланяйтесь, дети! Кланяйтесь, кланяйтесь, кланяйтесь!

аааааааааааааа

С заключительным номером выступала на презентации милая моя Витала Илларионовна. Она хотела сыграть "Экспромт-Фаннтазию" Ц специально для меня, но я возразил:

Ц Спасибо, милая. Два классических номера у нас уже есть. Стоит ли Ц третий?

Ц Конечно, куда мне рядом с твоим Намруевым и с этой Ц как её? Ц Глафирой!

Ц Если ты сыграешь джаз, никакой Намруев с Глафирой тебе в подмётки не сгодятся.

Ц Правда? Ц засветилась лицом, ушами, умопомрачительной укладкой Витала Илларионовна. Ц Правда, да? Ц она вытянула шею. Ц Поцелуй!

Какой это был джаз! И таки сорвала дорогая моя шквал аплондисментов. Счастливая, выходила она на поклоны Ц раз и другой и третий, исполнила на "бис" и выходила, выходила. А когда апнлодисменты всё же не стихли, выдала под занавес "Экспромт-Фантазию".

Существует такое понятие: звёздный час. Витала Илларионовнна стояла, опустив руки, на краешке сцены и улыбалась.

За кулисами она скорчила мне рожу, тихо засмеялась и спронсила:

Ц А вы ноктюрн сыграть могли бы? Ц И решительно добавила: Ц Поехали в лес!

Время приближалось к полуночи.

аааааааааааааа

Глубокая ночь. Полная луна (нам вообще везёт на полнолунния). Городские кварталы остались позади. Вокруг холмы, понкрытые редкими деревцами Ц лес-не-лес, а так, рощица, хурша Ц по-здешнему.

На склоне холма стоит одинокая машина (под данным, отдельнно взятым деревцем Ц одинокая). Дверные стёкла в машине опунщены Ц чтобы внутри не задохнуться.

В институтские времена у нас в ходу был такой анекдот: "Как получить удовольствие с помощью пара и электричества? Входит пара, выключает электричество, а дальше Ц как обычно."

Я не Генри Миллер и не умею описывать собственные сексунальные похождения и ощущения. Попробую сделать это от третьнего лица.

Он и она. Они не просто любовники, они любят друг друнга. У него жена, у него взрослые дети, внуки; у неё муж. Молондой муж. Красивый. Говорят, талантливый.

Ночь, тишина, полная луна, машина.

Она торопливо стянула с себя вечернее платье, бюстгальтер, трусики; он разложил спинки сидений, снял и побросал в багажнник роскошный светлый костюм-тройку концертного ведущего, обувь, носки, босиком протопал к сидению (к лежанию)... Молча, быстрее, жалко тратить время на разговоры... Вот они уже рядом, его плоть требовательно рвётся к ней, она Ц перед ним, над ним, её грудь покачивается над его лицом, она нетерпеливо вбирает в себя его страсть, его нетерпение, его дрожь. "Милый... милый... Ц шепчет она. Ц Милый... Милый!!!"

Он видит над собой её волосы, они стекают с её щёк, со лба, с плеч, на еле различимом лице вспыхивают и гаснут глаза, принближаются к нему, отдаляются, наплывают, уплывают, сливаютнся с тьмой, ближе, дальше, "милый... милый...", "милая... чудо моё...", глаза, плечи, грудь, волосы, милый... милая... милый... чундо моё... грудь Ц левая рука на правой, правая рука на левой, минлый... милая... прикрыл глаза, открыл, прикрыл, чудо моё... минлый... милая...

Ц А-а-а-а-а!

Он вздрогнул, открыл глаза.

Потом она рассказывала:

Ц Ты ласкаешь соски, мне хорошо, мне хорошо, мне хорошо, а потом чувствую: ты гладишь спину Ц выше, ниже, и по плечу, и по груди, и по плечу, и по спине, и опять по груди Ц кайф! Я вся дрожу... Тут я начинаю медленно соображать: откуда у тебя трентья рука? Грудь, и ещё грудь, и спина, и плечи, и волосы Ц как так? Холодею... открываю глаза... Какой-то тип стоит около маншины, одна его рука Ц через окно тянется ко мне, а второй.. он... дрочит! И я закричала...

Пригнувшийся мужчина с приспущенными штанами, которые он пытался натянуть на белую луноподобную ягодицу (опять полнолуние Ц и какое!), бежал, прихрамывая, прочь от машины. Я, в чём мать родила, выскочил, наклонился, поднял камень и метнул в удалявшуюся цель.

Ц Гад! Ц кричал я ему вслед (почему-то по-русски). Ц Догоню! Убью!

Никого я не догонял и никого не убивал.

Ц Не расстраивайся, Ц успокаивала меня Витала Илларионовнна. Ц На старости будет что вспомнить. Садись, поехали.

Я вернулся в машину, обнял её и... Ц

...и понял, что...

...что никуда мы не поедем.

аааааааааааааа

Впервые имя Моисея Брюхова я услышал от моего соседа Ганрика. С Гариком нас связывала многолетняя Ц если не дружба, то уж взаимная приязнь Ц это точно.

Мы когда-то, в доисторические времена, вместе учились в ульнпане, потом поселились в одном доме и четверть века прожили рядом, стенка-к-стенке. Выйдя на досрочную пенсию, я на полунченную компенсацию купил новую квартиру; оказалось, что Ганрик переселился в тот же самый недавно построенный восьмиэтажный дом. Но теперь мы стали жить не стенка-к-стеннке, а пол-к-потолку.

Гарик дружил с Довом Ферцыком. Дружил настолько, что данже прозвище получил "Сорок Первый" или, на идише, "Эйн-ун-Ферцык", потому что Ц где бы ни появился Ферцык, за ним, естенственно, следовал "Эйн-ун-Ферцык" Ц по законам дружбы и эленментарной арифметики.

Дов Ферцык, как я уже, кажется, упоминал, много лет состоял в руководстве одной очень левой партии. Гарик в партии не сонстоял, но взгляды своего друга разделял. Пожалуй, даже не разденлял, а приумножал. Когда же Ферцык вдруг занялся созданием русского ПИЗДОМовского списка, Гарик и тут оказался истиннным сподвижником. За Сороковым всегда и неизменно следовал Сорок Первый, где Ферцык, там и Эйн-ун-Ферцык. Арифметика...

ПИЗДОМ тем временем рос, разбухал, туда вливались новые свежие молодые члены (а Ферцык с Эйн-ун-Ферцыком неотврантимо продвигались Ц каждый к собственному Ц семидесятилентию).

Однажды я встретил Гарика во дворе; он пребывал в полном душевном раздрае, был небрит, сильно сутулился и как-то стренмительно поседел. Забыв поздороваться, он закричал:

Ц Ты только подумай! Сукин сын! Так подло обманул! Как он мог! И кого! Святого человека! Обмануть Дова Ферцыка? Это можно? Да? Ты представляешь себе такое? А? Сукин сын!

Ц Кто сукин сын?

Ц Кто-кто! Твой Брюхов!

("Мой Брюхов! А?")

Вот что я понял из восклицаний и междометий моего соседа. Сговорившись о распределении мест в новом партийном списке, некий страховой агент, картёжник и алкоголик Брюхов Ц с одной стороны, и старый опытный неиграющий и непьющий партайгенноссе Ферцык Ц со стороны другой, честно определили между сонбой приоритетность; Брюхов, однако, что-то по шулерской своей привычке в колоде подтасовал, передёрнул, в результате чего... Дальше я совсем запутался и перестал слушать, для приличия кинвая и поддакивая моему соседу.

Ц Ну! Ц кричал Гарик. Ц Ты это понимаешь? (Я кивнул.) А? Ты видишь? (Я кивнул.) Ты видел такое? А? (Кивнул.) Нет, ты сканжи! Ну! Как тебе это нравится? (Кивнул и ещё раз кивнул.) А? Ты такое видел? Ну, скажи, видел? (Я энергично помотал головой: "нет, не видел".) Не видел, да? (Кивнул и покачал головой.) Вот и я говорю! Ты только подумай!

Я тихо улизнул в дом. Гарик этого не заметил и продолжал свой горестный монолог Ц перед глухой соседской старухой и её кошкой, которые сидели на скамейке перед входом.

Было это, по всей видимости, в конце 97-го.

А в 98-ом, когда создавался наш ККПД, Брюхов уверенно вознглавлял всё ПИЗДОМовское движение в городе. Дов Ферцык, в результате интриг Брюхова, оказался на втором месте. Он не мог позволить, чтобы выскочка и мошенник опередил его, заслуженнного партийца со стажем; по этой причине на выборах в городнской совет Дов переметнулся совсем в другой, но каким-то обранзом тоже ПИЗДОМовский, список, который поддержал очень правого кандидата в мэры, то есть Блумхера, и в котором он, Дов Ферцык, был единственным ПИЗДОМовцем и потому, естественнно, первым.

аааааааааааааа

Ц Скажи, ты что-нибудь понял?

Ц А Ты?

Ц Пытаюсь... Если можешь, объясни, пожалуйста, Мне, Разумнному. Лабиринт какой-то... И никакой Ариадниной нити, уж ты прости Мне ссылку на языческую мифологию.

Ц Давай разбираться вместе.

Ц Давай.

Ц Значит, так. Левый Дов Ферцык со своим ПИЗДОМовским членством идёт с правым Блумхером. Так? Право-центристский Брюховский ПИЗДОМ объявил о поддержке левого Тэндера.

Ц Театр абсурда...

Ц Твой театр... Эмилия Дрейфингер-Папиросник, как и полонжено Ц по её теперешним правым взглядам...

Ц Кажется, Я начинаю запутываться. Что, она теперь правая?

Ц Смотри. Сначала она была левая. Это когда была с Ферцынком, который её сюда привёз. Потом, когда у СУЧКА появилась правая начальница, Эмилия сменила ориентацию. Она в СУЧКА сидит на приёме и всех, кто к ней обращается, записывает в свой, естественно, правый реестр.

Ц Но ведь у неё и у левого Ферцыка списки идентичные!

Ц Конечно. И электорат тот же.

Ц Слово-то какое: "электорат"!

Ц Не придирайся, не хуже Твоего "идентичные". Они, которые приходили к Эмилии на приём, вступали в её партию, и получинлось, что у правых по числу сторонников она обошла всех. Поэнтому Эмилия Дрейфингер-Папиросник возглавляет теперь у пранвых русский предвыборный штаб.

Ц И что ей за это светит?

Ц А чёрт её знает!.. Извини, пожалуйста...

Ц Да ничего, валяй. Я и Сам иногда...

Ц Эмилия Дрейфингер-Папиросник надеется, я полагаю, что Блумхер назначит её главной в СУЧКА. Она ведь и теперь Ц в ненкотором роде...

Ц Фигушки!.. Извини, пожалуйста. У Меня совсем другой раснклад.

Ц Но на это место претендует ещё Грета Грыжнерман. Она с Вовой...

Ц Что это ещё за Вова?

Ц Вова, ейный муж.

Ц Разве он Вова?

Ц А чёрт его знает!.. Извини. Так вот: у них на этот счёт свои претензии.

Ц Ну, и...

Ц И они с Вовой разделились.

Ц Развелись, что ли?

Ц Да нет, разделились. Идеологически.

Ц Не может такого быть! Это противоестественно. Ты что, не знаешь, что муж и жена Ц одна сатана!.. Pardon, разумеется, за сантану.

Ц У нас ничего невозможного нет. Вова записался в ПИЗнДОМ... Извини.

Ц Ничего, валяй.

Ц И стал в ПИЗДОМе активным... членом... Извини.

Ц "Член" Ц это ничего, это и у Нас допустимо... Ну, и?

Ц А Грета присоединилась вроде бы тоже членом к ПИЗДОМу, но который не с Брюховым, а с Довом Ферцыком.

Ц Ох Ты, Господи! То есть, ох Ты Я!.. Что же получается?

Ц А вот что. Если победит левый Тэндер, к которому примкнул правый Брюховский ПИЗДОМ, а в нём, как я Тебе объяснил, чиснлится Гретин Вова или как там его, значит Грыжнерманы выхондят как бы победителями, и Грета может претендовать. Если же мэром станет правый Блумхер, а Ферцык со своим левым ПИЗнДОМом...

Ц Ты, охальник, даже за сквернословие извиняться перестал!

Ц Прости, пожалуйста.

Ц Не обращай внимания, это Я так, по-стариковски. Ну Ц Фернцык со своим левым ПИЗДОМом...

Ц Ага, Ферцык со своим левым ПИЗДОМом идёт на выборы с правым Блумхером, а Грета Грыжнерман идёт с ПИЗДОМом Донва Ферцыка, и вот тогда-то...

Ц Ой, Мама-Мама, роди Меня обратно!

Ц Не богохульствуй, прости, Господи! Богородица всё же...

Ц Храпи тише! Ц громыхнул из-за закрытой двери, ведущей в спальню, голос моей супруги. Ц Повернись на бок!

Я чертыхнулся, перевернулся на бок и услышал набиравшее силу сочное клокотание за закрытой дверью.

аааааааааааааа

Бытовал в советском народе в тридцатые, наверное, годы танкой вот анекдот: еврей, командированный в село, шлёт в Центр телеграмму:

КОЛХОЗ ОРГАНИЗОВАН ЗПТ ПРИСЫЛАЙТЕ

 

КОЛХОЗНИКОВ ВСКЛ ЗНК =

 

РАБИНОВИЧ

Почему Рабинович? Ну, не Иванов же, в самом-то деле. Анекндот всё-таки.

У нас в КаКаПэДе всё получилось с точностью наоборот: колнхозников Ц пруд пруди, всяких певцов, чтецов, танцоров, мастенров разговорного жанра, фокусников, жонглёров, канатоходцев, объявились вокальные и инструментальные ансамбли, хоры, я упоминал уже солянку сборную Маргариты Чудик под названием "Дар Божий", укомплектованную белькантами из всех городов Израиля и к нашим местным палестинам отношения не имеющинми, детский луковый театр "Чиполлино", нашлись лауреаты реснпубликанских, всесоюзных и международных конкурсов и фестинвалей, заслуженные и народные Ц словом, Москонцерт, Ленконнцерт, Росконцерт, Госконцерт и Шепетовская филармония вместе взятые. А вот с колхозом Ц никак. На словах, когда речь заходила о КаКаПэДе, все вроде бы Ц за! А на деле...

Назавтра после всамделишной (не чудиковской) презентации Ц с министром и мэром (и.о.) Ц позвонил Брюхов.

Ц Что у тебя на сегодняшний день? Можешь прийти посмотнреть помещение.

Являюсь. Жду. Проходят минут двадцать. Наконец, кряхтя и выкарабкиваясь из машины:

Ц Дела на сегодняшний день, дела, сам понимаешь, выборы на сегодняшний день на носу. Нужно победить.

Ц Победишь, куда денешься! На сегодняшний-то день ты на победу обречён.

Ц Да уж. На сегодняшний день наших в городе больше четвернти населения.

Помещение Ц бывший детский сад, чисто, вокруг зелень, пенсочница, горка, игрушечный домик на столбиках, вроде курьих ножек Ц райский уголок, лепота.

Ц Подходит?

Ц Ещё бы! И всё это Ц нам?

Ц Ну, всё-не-всё, но половина на сегодняшний день вам. Разнмещайтесь, двигайте культуру, как говорится, в массы.

Ц А вторая половина чья?

Ц Вторая Ц наш партийный штаб. Я вывеску привёз.

Пошёл к машине, достал, поднял над головой:

Движение

ПИЗДОМ

городской сниф

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Ц Ну, как?

Ц Почему только по-русски? Мы Ц что, уже не в Израиле?

Ц На сегодняшний день мы у себя дома. Пусть привыкают, пусть знают, кто здесь хозяин.

Ц И что это за "сниф"? По-русски Ц "филиал", "отделение". А тут Ц смесь французского с нижегородским.

Ц Думаешь? А, кому надо Ц поймут.

Вернулся к машине, положил на сидение первую вывеску, донстал другую:

Ц А вот эта Ц для вас.

Читаю:

Клуб

ККПД

городской сниф

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Ц Это что же, Ц спрашиваю, Ц наш КаКаПэД вроде как бы приндаток вашего ПИЗДОМа? Комбинация пиздомеров с какапэдоранми?

Брюхов замялся:

Ц Как тебе сказать... На сегодняшний день...

Я поблагодарил и от детсадовского соседства с ПИЗДОМом отказался.

Только пришёл домой, звонок.

Ц Мэр просил зайти.

Знакомый кабинет Ц ещё со времён прежнего мэра. Нынешний Ц бывший зам прежнего, он занял кресло всего несколько месяцев назад, сидит боком, неуверенно.

Ц Ну, что слышно? Ц спрашивает, а сам смотрит настороженнно, с опаской.

Ц Всё будет хорошо.

Напряжённо улыбается:

Ц Будет хорошо, если постараемся все вместе, поработаем... Как ты думаешь, ваши за меня проголосуют?

Молчу, взвешиваю, что ему ответить: правду или Ц чтобы бынло приятно?

Ц Говори правду.

Ц Скажи, кто придумал эту дурацкую сказку про твою русскую бабушку, переехавшую в Марокко?

Ц Дура ваша Дрейфингер-Папиросник... Я ей говорил: не вындумывай! Не послушалась. Всей стране на смех.

Ц Это точно. Кстати, откуда у тебя такая фамилия: Блумхер?

Ц У отца была плохая дикция, а на пароходе он зуб застудил, а у чиновника в порту был плохой слух. Отец сказал "Бармуха", в Сохнуте тогда работали одни поляки, тот записал, как услышал: "Блумхер". Теперь ашкеназы знают, что марроканец, сефарды дунмают, что приспосабливаюсь, а Дрейфингер-Папиросник бабушнку придумала... Говорят, Брюхов уже договорился с Тэндером.

Ц Говорят, Ферцык договорился с тобой.

Ц Ферцык не много стоит. Как у тебя с помещением?

Ц Пока никак.

Ц Занимай наш штаб. Там два этажа, для всех места хватит. Я всегда поддерживал культуру.

Помялся я, помялся Ц и тоже отказался.

Дов Ферцык пришёл прямо ко мне домой.

Ц Шалом! Я тут бил у Гарик и думал: зайтит к старий друг, данвно не видил. Как дила?

Ц Нормально...

Ц Концерт получился Ц во! Ц Дов поднял большой палец. Ц Манлацы. Чудик хороший лаака1 делал. А? Ты место на клуб полушил?

Ц Пока нет.

Ц В чём проблем? Завтра полушиш.

Ц Спасибо.

Ц "Спасиба-шмасиба"! Нада начинат работат.

Ц Получим помещение и начнём.

Ц На вибор нада на ше΄тах2 работат. Двацат читир час на суток. Инач нелзя, инач не пабидит. Вибор ест вибор.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа лаака Ц ансамбль

2ааа на шетах Ц в данном случае Ц с людьми

Ц Я в выборные игры не играю.

Ц Ты что, хочиш, что Брюхов пабидит? Он мина прадават, он все будит прадават.

Ц Меня ни продать, ни купить нельзя. Мне цены нет.

Ц Всем ест цина, Ц отрезал Дов Ферцык и ушёл.

аааааааааааааа

Время было заполнено какой-то абсурдной и безрезультатной вознёй. Утром я уходил из дому, с кем-то встречался, что-то утрясал, поздно вечером возвращался, и начиналась телефонная жизнь, такая же бессмысленная и бесполезная, как вся дневная суета, Ц до поздней ночи.

Жена заявила:

Ц Скажи своим блядям, чтобы после одиннадцати не звонили. Иначе снимать трубку начну я.

В это самое время зазвонил телефон. Я посмотрел на часы. Все три стрелки сомкнулись на двенадцати. По второй программе начинался заключительный обзор новостей. Я выключил телевизор.

Ц Наши отношения полностью перешли в платоническую сферу, да? Ц Голос в трубке тихий, обиженный.

Отвечаю сухо, по-деловому, зачем-то поглядывая при этом на часы:

Ц У меня завтра три встречи: с восьми до девяти тридцати... с двенадцати до двух и с двух тридцати до...

Ц Я куплю пистолет и перестреляю всех твоих баб!

Ц Хорошо, я вам утром позвоню.

Ц Гад, хоть попрощайся по-людски! Ц И ещё тише, ласково-ласково: Ц Милый, я так по тебе соскучилась.

Ц Да-да, я понимаю. Я вам позвоню. Непременно. До завтра.

Ц И ты хочешь сказать, Ц начала жена, но я не дал ей договорить:

Ц Я ничего не хочу сказать.

Она хлопнула дверью спальни.

Я постелил на диване, включил торшер, взял книгу.

Ц Что читаешь?

Ц А Ты подглядываешь? Сам должен знать.

Ц Твоя правда. Сказать тебе доброе слово?

Ц Говори. Доброе слово...

Ц Знаю: и кошке приятно. Возьми бумагу и ручку.

Ц Вот-вот, давно я ничего не сочинял. Витала Илларионовна, наверное, обижается, хоть ничего про это не говорит.

Ц Обижается она не из-за этого, соловья баснями не кормят. Да и стихи на этот раз не для неё.

Ц А для кого же ещё?

Замялся:

Ц На этот раз... Ц для Меня... Тоже доброго слова хочется. Ничто человеческое... и кошке приятно.

Ц Диктуй, будем творить.

Ц Мы пахали, Ц заворчал.

Ц Как назовём?

Ц Без названия. Нарисуй три звёздочки. Да не совковые, пора переходить на отечественные, шестиконечные. Не забывай, где живёшь.

Писалось легко, на одном дыхании.

Утром, лишь проснулся, сразу кинулся к журнальному столику.

аааааааааааааа "* * *

аааааааааааааа Покидаю обжитое логово

аааааааааааааа и, ступить готовясь на большак,

аааааааааааааа я стою у спуска непологого,

аааааааааааааа силюсь Ц

аааааааааааааа с бега перейти на шаг.

аааааааааааааа Мне не страшно,

аааааааааааааа мне совсем не боязно

аааааааааааааа вдаль глядеть с последнего крыльца.

аааааааааааааа Поклонюсь Тебе я ниже пояса,

аааааааааааааа не сумев поверить до конца,

аааааааааааааа и войду в неведомые двери я,

аааааааааааааа окунусь в небытие и тишь...

аааааааааааааа Ты, конечно, мне простишь Неверие.

аааааааааааааа Ты мне ложной веры не простишь."

Почерк мой, текст Ц столбиком, практически без помарок, лишь два-три исправления Ц в знаках препинания.

Заметил на полу, за изголовьем дивана, ещё лист, неровно надорванный сбоку. Поднял Ц на нём тоже столбик, и тоже моя рука, и помарки Ц в одном месте тире зачёркнуто, да в посвящении Ц густо-густо замазано имя-отчество, а вместо этого проставлены инициалы. И Ц ещё: во втором слове последней строки прописное "г" исправлено на заглавное.

ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа "В.И.

аааааааааааааа Не кляну, не сетую, что дескать я

аааааааааааааа вот живу и всё лелею боль.

аааааааааааааа Ты моя привязанность недетская,

аааааааааааааа ты Ц моя последняя любовь.

аааааааааааааа Повторяю это ненапыщенно,

аааааааааааааа как молитву тихую шепчу:

аааааааааааааа Ц Дар такой Ц не милостыня нищему,

аааааааааааааа а Господня милость богачу."

Прочитал, перечитал, повертел... Когда я это записал? Не помню. Словно прошелестел кто-то: "Порадуй девочку, оболтус. Не одни плотские радости даны вам, малым сим, в усладу."

"Какие, к чёрту, плотские радости! Какая, ко всем чертям, услада! Уже и не помню, когда мы в последний раз..."

"Тьфу-тьфу-тьфу, типун тебе на язык! Что за последний раз? Дурень! Вы, с Божьей помощью, ещё Ц ого-го!"

"Да я, слава Богу, в помощи, кажется, пока не нуждаюсь..."

"Охо-хо, прости его, Господи, Я, то есть! А насчёт помощи Ц не зарекайся. Всё Ц гордыня, всё гордыня, всё гордыня, гордыня, гордыня, гордыня..." Привязалось слово, сверлит и сверлит: "гордыня, гордыня, гор..." "Да отвяжись ты, чёрт тебя подери!" Ц и опять проснулся. Оказывается, задремал я Ц с листочком-то в руке.

Пробежал взглядом ещё раз: "...Дар такой Ц не милостыня нищему, а Господня милость богачу." Хорошо!

Взглянул на часы, "уже можно" Ц и потянулся к трубке.

аааааааааааааааааа

В конце коридора, из-за поворота, показался обтянутый чёрным бюст, за ним выдвинулась остальная Грета Грыжнерман. Кожаное ниже колен пальто придавало её облику подавляющую монументальность. Несла она себя медленно, с достоинством, даже, пожалуй, с надменностью.

Ц Здравствуй, Ц приветствовало меня из-под диафрагмы придыхание Греты. Ц Как тебе нравится сказка про бабушку?

Я не сразу сообразил, что речь идёт о русской бабушке марокканского мэра, идишская фамилия которого появилась на свет из-за папиной зубной боли и тугоухости сохнутовского клерка-поляка.

В обертонах Греты Грыжнерман насмешка, торжество, снисходительность, превосходство Ц столько чувств одновременно!

Грета стала расспрашивать меня о прогнозах и соображениях, связанных с исходом предстоящих выборов. "Говорят, ты в курсе. Кому знать, если не тебе..." "Не хочешь ошибиться?" "Хочу не ошибиться." "Тогда делай ставку на ПИЗДОМ. Они обречены на победу." "Мой муж тоже так думает. Но ведь если мэром станет Блумхер, ведь он ведь уже договорился с Ферцыком!" "Все продадут всех." Она придала голосу игривую окраску: "Какой ты циник!" Ц и кокетливо покачала головой. "А твой муж Ц он думает иначе?" "Какой ты циник, Ц повторила Грета. Ц В любом случае, если тебя, Ц она подняла к потолку голову, Ц там спросят..."

Мне надоели намёки на какие-то мои высокие связи. И она, и её Вова уверены в моём несомненном влиянии на всякие должностные назначения. "И всё-таки, как ты думаешь, у кого самые большие шансы?" "У британской королевы." "Ты меня не понял. Нас интересует СУЧКА." "Это точно." Я поспешил попрощаться. "До свидания, Ц выдохнула Грета. Ц Я передам от тебя привет моему мужу." "Да-да, обязательно передай." "Передам обязательно." "Передай." "Передам. Чао!"

Тупо провожал я взглядом удалявшийся чёрный четырёхугольник: вот Грета Грыжнерман донесла себя до конца коридора, вот она скрылась за поворотом, помаячил и уплыл за угол туго обтянутый кожей зад, но остался и долго ещё висел в воздухе вкрадчивый и липкий дух.

Я побежал дальше. Предыдущее совещание вместо восьми началось в девять и закончилось в одиннадцать, следующее начинается в двенадцать, да ещё Данька просил заглянуть, у него какой-то срочный вопрос и блестящая идея.

Вот и Данька Ц собственно персоной. "Ты ко мне? Заходи, Ц распахивает дверь и ухитряется прошмыгнуть впереди меня. Ц Что будешь пить?" "Водку. Анисовую." "Ха-ха-ха, Ц задёргался Данька. Ц В следующий раз. После победы Ц хоть целую бутылку." "Ящик!" "Согласен: грузовик."

Вошла секретарша: ноги-ноги-ноги-ноги, бюст и поднос. Черты лица у этой категории тружениц Ц критерий не всегда второстепенный, но требования к ногам, выходит, выше. А также к форме и размеру бюста. Ну, и, можно предположить, к прочим деловым качествам.

Ц Отведи взгляд, Ц приказал Данька. Ц После победы нам будет принадлежать весь мир! Кстати, как тебе подружка Бриухова?

Ц В порядке.

Ц Мне тоже так кажется. Только очень уж глупая.

Ц В женщине это часто достоинство, а не недостаток.

Ц Пожалуй...

аааааааааааааа

Бывают же такие подарки Судьбы. Раз за разом дважды прозвонил телефон Ц разыскивали меня, чтобы сообщить: обе встречи отменены. Хватаю трубку, набираю номер: скорее, скорее обрадовать Виталу Илларионовну!

аааааааааааааа

Как и было договорено, дверь незаперта. Голос Ц из ванной комнаты:

Ц Заходи, раздевайся, ложись, принимай состояние боевой готовности, я мигом! Ми-и-илый...

Ц Ты уверена, что он не придёт?

Ц Говорю тебе, он на милуиме1! Ты уже готов?

За дверью журчала вода, журчали слова, пенилось и выплескивалось предчувствие.

И вот: укутанное в махровую простыню, семеня обутыми в непомерно большие мужнины шлёпанцы ногами, передо мной возникло моё долгожданное божество; простыня белокрылым аистом сорвалась и улетела в сторону; ко мне приникло желанное, ещё влажное, дрожащее Ц от комнатной прохлады, от нетерпения, от... от самого факта своего и моего существования тело.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа милуим Ц ежегодный краткосрочный призыв в армию.

Ц Ты... Ты Ц готов? Да?.. Ого!

Она обхватила меня, прижалась, мы оба задохнулись, мир закружился и исчез, унёсся в небытие Ц вместе с нами, с ней, со мной, с повседневной суетой сует, с выборами, мэрами, МУЧКАми, СУЧКАми, БУЧКАми, с ПИЗДОМом, КаКаПэДом, с Брюховым, с Данькой, с Земным шаром, со всеми островами, континентами, морями и океанами, горными вершинами, которые спят во мгле ночной, с синими долинами, полными нежной мглой...

Ц Милый, ты что всё время бормочешь? Ц зашлась в хохоте, отстраняясь, наконец, от меня, Витала Илларионовна. Ц Какой ты смешной! Бормочешь и бормочешь.

Я лежал на спине, склонив к плечу голову, и умилённо смотрел на неё. А она сидела рядом, счастливая, прекрасная, глупая и Ц молодая-молодая, до неприличия молодая... Я процедил сквозь пальцы её волосы, я положил ладонь на её грудь, поводил по ней, я коснулся пальцем соска, ещё и ещё... Стиснув её плечи, я опять привлёк к себе Виталу Илларионовну. "МУЧКА СУЧКА БУЧКА ПИЗДОМ где эта улица где этот дом крутится-вертится шар голубой шуршит по крышам снеговая крупка на Спасской башне полночь бьют часы а нам всё равно а нам нет преград ни в море ни на суше пусть от победы к победе ведёт... Ми-и-ла-а-я..."

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

аааааааааааааа

...Вечер. Я сижу перед журнальным столиком, обложился вскрытыми конвертами, перебираю испещрённые буковками листочки, читаю, местами перечитываю, подчёркиваю.

Ц Что пишут?

Ц Разное.

Ц На письма отвечать бы надо.

Ц Знаю. Всё некогда.

Ц А ты плюнь на КаКаПэД свой, пустое это дело, бесперспективное.

Ц Что так?

Ц В чужую игру играешь... Чего Данька-то намедни хотел от тебя?

Ц А то Сам не знаешь, Всеведущий!

Ц Знать-то знаю, уразуметь не могу.

Ц Чего тут уразумевать! Надо, говорит, предложить Бриухову такое, чего ему Тэндер предложить не может. Нет, говорю, такого. Всё, что можно придумать, уже придумано и предложено.

Ц Верно говоришь.

Ц Ну, да. Тут мне позвонили и отменили сразу два совещания. Я и отвалил Ц по своим важным и неотложным делам.

Ц Знаю Я, хе-хе-хе, твои важные и неотложные... Скажи хотя бы спасибо, неблагодарный, за Мудрую Заботу.

Ц Отмена совещаний Ц это Твоих, что ли, Рук дело?

Ц А то чьих!

Ц Ну, спасибо!

Ц Ну, пожалуйста!.. Седина, как говорится, в бороду, бес, прости, Господи, в ребро. Да всё лучше, чем на пустых говорильнях брюки просиживать. Брось ты это, дело Я говорю, добра тебе желаю... А теперь Ц читай письма-то, читай.

Я вздрогнул, открыл глаза. Сижу на диване под торшером, листочек в руке, а сам закемарил Ц от переутомления, видно.

ааааааааааааааа

часть вторая,

послевыборная,

поскольку предыдущая, первая, была

довыборная,

и застал там одинокую Грету Грыжнерман; она сидела в своём загончике и даже не притворялась работающей, просто сидела, сложив перед собой руки, и смотрела в пространство. Я возник, а она продолжала сидеть и смотреть. Рукав чёрного кожаного пальто свешивался с края стола.

Я поздоровался. Она не ответила, хоть на меня и взглянула. Складка между её бровями свидетельствовала о почти непосильной работе двух разнонаправленных извилин.

Ц Что там, Ц она возвела очи небу, Ц что там думают о результатах? Ц произнесла, наконец, Грета.

Ц О наших результатах там не думают.

Ц Что ты думаешь о результатах?

Я пожал плечами. Мне в самом деле вся предвыборная возня порядком надоела, да и Ц по правде Ц была совсем неинтересна. Хотелось уже определиться и начать нормально работать.

Блумхер выборы проиграл. Мэром стал Тэндер, отставной офицер высокого воинского звания и низенького роста. Конечно, долгое время мэрию будет лихорадить: делёжка портфелей, переходный период, новые назначения, возня, слухи, сведение счётов Ц вечно повторяющиеся и никогда до конца не стихающие иудейские войны.

Ц Присядь, пожалуйста, Ц тихо попросила Грета. Ц Как ты оцениваешь мои шансы?

Её шансы я оценивал высоко.

Ц Ты говоришь искренне?

Я говорил искренне.

Ц Брюхов, конечно, станет вице-мэром с портфелем абсорбции. Ваша СУЧКА Ц его вотчина. Твой Вова работал на него, Брюхов Вовин должник. Долг платежом красен.

Ц А Ферцык?

Ц Ферцык на карачках приползёт к Тэндеру и попросится в коалицию. Тебе Ферцык тоже должен.

Ц А долг платежом красен, да? Ты слишком хорошо о них думаешь.

Ц Я о них вообще не думаю.

Ц Тебе хорошо...

Скрипнула дверь, высветилась рыжая мордочка Эмилии Дрейфингер-Папиросник.

Ц Ой, как хорошо, что ты здесь, Ц обрадовалась Эмилия. Ц Ты можешь зайти ко мне на минутку?

Ц Змея, Ц с тяжёлой ненавистью произнесла Грета в сторону затворившейся за Эмилией двери.

Эмилия удобно сидела в начальственном кабинете в начальственном кожаном кресле, всем видом демонстрируя, что уступать начальственное место не собирается: сидела основательно, обжито.

Ц Я так рада, что победил именно Тэндер, Ц душевно сказала Эмилия. Ц Я всегда симпатизировала военным. Ведь он военный, правда? Я так рада, так рада! И улыбка у него Ц такая милая, такая мужественная улыбка. Улыбка победителя! Настоящий мужчина! Мне кажется, все женщины голосовали именно за Тэндера.

Ц И ты тоже?

Ц Разве я не женщина?

Глаза Эмилии искрились светло и светились искренне.

Ц Ты ведь с ним встретишься, да?

Ц С кем? Ц не понял я.

Ц С новым мэром. Ты ведь возглавляешь КаКаПэД! Он обязательно пригласит тебя. По нему видно, что он интересуется культурой. Удивительно интеллигентный вид. Передай ему мои поздравления. Я так рада, так рада.

Ц А как с Блумхером? Ведь у него бабушка...

Ц Ах, оставь, мне даже вспоминать противно... Да, я слушаю, Ц проговорила Эмилия в телефонную трубку, кивнула, положила трубку на место и прошептала дрогнувшим голосом: Ц Меня приглашают к Брюхову. Господи, спаси и помилуй, Господи, спаси и помилуй, Господи, спаси и помилуй, Ц быстро-быстро запричитала и.о. начальника Среднего Учреждения Культурной Абсорбции. Ц Господи, спаси и помилуй, Господи, спаси и помилуй... Гос-по-ди!

Я возвратился к Грете.

Ц Ну, что она? Ц спросила Грета.

Ц Её вызвали к Брюхову.

Ц Господи, Ц вздохнула Грета. Ц Гос-по-ди...

аааааааааааааа

Эмилия вернулась довольно скоро; я не успел отксерить все КаКаПэДовские документы, а она уже стояла перед Гретиным столом.

Ц Мне представили нашего нового начальника, Ц натужно улыбаясь, торжественно произнесла упавшим голосом Эмилия Дрейфингер-Папиросник. Ц Я так и думала. Она очень подходит на эту должность, я так и думала. Брюхов представил, а я ему Ц "очень правильное решение". Как он умён, как он умён, это просто поразительно!

Ц Кто? Ц не выдержала Грета.

Ц Кто-кто! Конечно, Брюхов. Он очень умён.

Ц Да хрен с ним с Брюховым! Кто наш начальник? Ц стараясь казаться бесстрастной, выдохнула Грета, и лоб её покрылся испариной. Впервые из уст этой дамы я услышал слово, начинающееся с крамольной буквы "х".

Ц Конечно же Мэлла Швигер, кто же ещё! Она очень подходит. Ты что, думаешь иначе?

Грета тяжело дышала, лицо Эмилии Дрейфингер-Папиросник огненно светилось непосильным для неё счастьем. Я потопал к копировальному аппарату Ц отснять ещё десяток никому не нужных бумаг.

"Оставь всё это, Ц услышал я. Ц Оставь... Беги..."

Вечерело. В окно вливалось щедрое южное солнце.

аааааааааааааа

Я проснулся со странным ощущением: впервые в этом году не нужно никуда спешить; "на сегодняшний день", как любит повторять наш новый вице-мэр, в дневнике отсутствуют записи.

Стояла на редкость ясная субтропическая зима. Воистину, "мороз и солнце! день чудесный!" Безветренно; воздух Ц сухой, холодный, а с неба лучится яркое и ласковое тепло. Вокруг зелень, вдоль улиц на газонах цветы Ц рай, истинный сад сладострастия!

Вчера позвонила Лора Аксельбант: "Вы слышали? Приехал Соломон Бендро." "Соломон Бендеро," Ц неосмотрительно поправил я. "Нет, Бендро. Поэта зовут Соломон Бендро." "Странно, я всегда думал, что..." "Его предки были, конечно, Бен-Дрор. Как Марк Бернес Ц Бар-Нес. В старые времена верующие евреи брали себе красивые древнееврейские фамилии: Бар-Нес Ц Сын Чуда, Бар-Шай Ц Сын Дара. Бен-Дрор Ц Сын Воли, Свободы. УМы не рабы, рабы не мы!Ф Ц вечная еврейская мечта. Бен-Дрор... Или вот ещё: Бар-Тов Ц Добрый Сын или, может быть, Сын Добра, так, пожалуй, ещё точнее. Потом, по невежеству, Бар-Тов переделали в Барто. То же и с Бендро. Но потомки сохранили высоту духа предков Ц наследственность! Это была настоящая духовная элита народа." Она говорила, тихо, медленно, барственно картавя. Подобная картавость была у Вертинского, у Игоря Моисеева. Ещё Ц у Андрея Дмитриевича Сахарова. Русская интеллигентская картавость.

"Вы с ним знакомы?" Ц спросил я Лору. "Конечно. Он мне когда-то, году в пятидесятом или в пятьдесят первом, посвятил стихи. Немногие из напечатанных. Его ведь знают больше по машинописным копиям. Помните? Ц УЭрика берёт четыре копии.Ф В самом-то деле, если на папиросной бумаге, пропечатывалось и десять. Последние экземпляры разглядывали на свет, но они, по тем временам, были вполне читабельны. Тогда и там поэзию и чтили, и читали." Голос её загрустил и затих.

Мне вдруг захотелось написать что-нибудь тёплое, лирическое. Или мудрое и философское. Вспомнил давнее, из того немногого, что знал из Соломона Бендры, вернее, последнюю строфу небольшого стихотворения:

аааааааааа "Когда пространства чуда жаждут

аааааааааа И стонет подо льдом река,

аааааааааа Не могут не прийти однажды

аааааааааа Любовь, Мессия и Строка."

Запомнилась дата, подчёркнутая Ц на той еле прочитываемой, десятой, может быть, копии: 4 марта 1953 года. Стихи были написаны буквально Накануне.

...Присел к столу. В голову лезло: "Я был в Абсорбции и там/увидел двух казённых дам." Чёрная кожаная спина Греты Грыжнерман... пылающие завитки над низеньким лобиком Эмилии Дрейфингер-Папиросник... Но мне-то, мне хотелось чего-нибудь высокого, светлого.

Ц Ну, что же Ты, а?

Ответом был крик старьевщика-араба за окном: "Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен!" и Ц "Я был в Абсорбции и там/увидел двух казённых дам."

Дались эти дамы!..

аааааааааааааа

Впервые мне Голос был Ц Свыше ли или во мне самом, как знать, как знать! Ц в сорок первом, в июле, в товарном вагоне, который уносил нас, меня с мамой, с Украины в глубь России, как потом оказалось, Ц на Урал. Вещей мы с собой взять не успели, даже самого необходимого, тем более Ц книг, а я привык засыпать под мамино чтение Маршака или Корнейчуковского Ц так это имя звучало тогда для меня. Нам достался крохотный пятачок в центре четвёртого товарного вагона в эвакуационном составе номер два Ц на полу, на каком-то тряпье, тут и сидели, и ели, и спали рядышком. Колёсный грохот, плач, споры и ссоры Ц до стихов ли тогда было! Вдруг я чётко расслышал: "Поезд два, вагон четыре,/А в вагоне пассажиры./Среди них один кричит:/УЗдравствуй, доктор Айболит!/У меня живот болит.Ф" Услышал Ц в себе самом, повторил и удивлённо понял: ведь это я сам сейчас придумал!

Через много лет в Троицке, в школе на уроке русского языка Ц мы писали изложение по "Старухе Изергиль" Максима Горького Ц я сидел за партой и, казалось, ни о чём не думал. Заканчивался урок, приближалась перемена, а передо мной лежал не тронутый пером лист. Когда прозвенел звонок и Александра Михайловна подошла к моей парте, она обнаружила всего семь строчек:

аааааааааа "Вот Данко вырвал сердце из груди

аааааааааа И осветил дорогу впереди.

аааааааааа И по дороге той пошёл народ

аааааааааа Всегда вперёд, и он идёт вперёд.

аааааааааа Нам Данко осветил к победам путь.

аааааааааа Нам не свернуть с него.

аааааааааа Нет, не свернуть."

Ц Эт-то ты сочинил? Ц спросила учительница.

Тогда-то впервые узнал я цену славы, всеобщей любви и всенародного поклонения. Александра Михайловна поставила мне пятёрку с плюсом и отослала изложение в РайОНО, оттуда оно перекочевало в ГорОНО. На уроках во всех школах города учителя зачитывали моё произведение и вслух произносили имя автора. Стихи появились в городской газете "ВПЕРЕД", и дважды повторявшееся в них слово "вперёд" было закавычено и набрано заглавными буквами. Меня пригласил к себе главный редактор, и я предстал перед ним с гордой и сияющей мамой. А в железнодорожном депо, куда я пришёл к маме после уроков, столовская раздатчица тётя Муся пододвинула ко мне алюминиевую миску с пшённой кашей. В те послевоенные годы такой гонорар не снился даже классикам.

аааааааааааааа

Ц Ну, что же Ты? Ц с надеждой и отчаянием повторял я, сидя над пустым листом. Ц Давай вместе. Ведь столько лет... Книги, публикации, аплодисменты. Женщины. Понимаю, у Тебя свой расклад, но ведь я тоже человек.

"Я был в Абсорбции и там/увидел двух казённых дам."

Ц Эй, Ты! Ц не выдержал я. Ц Прекрати издевательства!

"Я был в Абсорбции и там..." Походил из угла в угол, сел, склонился над листом.

"Я был в Абс..."

Ц И что?!

"и там..."

"Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен!" Ц удалялся и затихал монотонный призыв за окном. "Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен!" Ц вновь доносилось с другой стороны, из соседнего двора. Я поднялся и закрыл окна. Не помогло: голос проникал сквозь стёкла. "Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен! Ц бесцветно и бесстрастно взывал араб. Ц Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен!"

аааааааааааааа

Меня разбудил телефонный звонок.

Ц Я сижу у твой сасед, мине нада пагаварит с табой.

Дов Ферцик звонил снизу от Гарика.

Я зашёл в туалет, ополоснул лицо.

Дов начал с порога:

Ц Мине нужна сделат виступлений для адин хароший чилавек. Пает, придумивает хароший стихи.

Не знаю, почему, но я сразу подумал: Ледницкий!

Ледницкий напоминает мне камушек-окатыш: пухлые щёчки, мягонький подбородок, круглая голова, покатые плечи, выпуклый животик, и походка Ц перебирает ножками, словно катится вдоль дорожки. И вокруг него ясно так, светло, даже если погода пасмурная. Куда ни глянь Ц серо, а Ледницкий идёт и сияние излучает Ц душа радуется, глаз праздник празднует, сердце в его присутствии спокойно так бьётся, умиротворённо.

У себя на Украине он был известным лектором, даже, кажется, возглавлял областное общество по распространению всяких прогрессивных знаний. Несмотря на округлый характер, был Ледницкий непримиримым борцом с религиозным мракобесием, милитаризмом и сионизмом. Дрожали от его выступлений разные поджигатели войны и акулы империализма.

В Израиле, в силу своей всепроникновенности и вездесущности, Ледницкий вступил в разные общества и сразу их возглавил. Он председательствовал на встречах ветеранов всех мировых и локальных войн, хоть сам ни в тех, ни в других не участвовал. Заседания комитетов по установке памятников, комиссий по увековечиванию и по творческому наследию, по борьбе с преступностью и наркоманией, по наименованию и переименованию улиц, по благоустройству города, по экологии и картографии, по борьбе со СПИДом и по защите прав сексуальных меньшинств Ц ничто не обходилось без его вмешательства, присутствия, участия и руководства.

И ещё Ц открыл в себе Ледницкий способность к поэтическому сочинительству. В местной газете "НАШ КВАРТАЛ", которую выпускает в свет одна страховая дама, стал Ледницкий регулярно публиковать столбиком свои неординарные мысли.

аааааааааа "Израиль мой, мой дорогой Израиль!

аНарод еврейский наш тебя прославил, Ц прочитал я однажды в валявшемся в сквере лоскутке. Ц

аааааааааа И никакой на свете враг

аааааааааа С тобой не справится никак."

Дальше было ещё пять или шесть подобной же выразительности "куплетов", а под ними красовалась, естественно, подпись Ледницкого с перечислением титулов автора ("поэт, к.т.н., Президент Городских Поэтов и Прозаиков, Генеральный Представитель Всего Общества, Почётный Председатель Окружного Объединения Объединённых Округов" и т.п., и пр., и пр., и пр.). По правде, у меня так и не хватило духу дочитать творение Ледницкого до конца.

Дов начал с порога:

Ц Мине нужна сделат виступлений для адин хароший чилавек. Пает, делаит хароший стихи.

Ц "Израиль мой, мой дорогой Израиль!" Так? Проходи, садись.

Ц О! Знаиш, да? Я слишел, как он виступил с етим стихам! Он сам плакел, и все плакел. Я тоже плакел. О! Нужна сделат виступлений. Многа виступлений. Нужна приглашаит Ледницкий в твой моадон1.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа моадон Ц клуб.

Ц Через мой труп.

Ферцык удивился:

Ц Пачиму? Зачем мине твой труп? Живи, мой дарагой! Пусть Ледницкий тиба радоват, мина радоват, все радоват многа-многа годи. Тиба, мина, все радоват. Хароший пает. Ба-алшой ционист! Как сказал, а! "Исраэл мой, мой дарагой Исраэл!" Никто так красива ни сказал, толка он сказал. А!

Ц Пить будешь? Ц спросил я Дова.

Ц Тода, я у Гарик пил. А ти мине сделай виступлений для Ледницкий.

Ц У Гарика ты пил помои. У меня есть хороший французский коньяк.

Ц Что ти, что ти! Ц испугался Ферцык. Ц Какой коньяк! У миня сэрцэ!

Ц Тогда чай. Я заварю тебе вкусный чай, цейлонский.

Ц Ц-ц-ц, Ц замотал головой Дов.

Разговор не получился.

"Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен!" Ц вновь донеслось со двора. Араб совершал второй обход городских кварталов.

"Я был в Абсорбции и там/увидел двух казённых дам." "Израиль мой, мой дорогой Израиль!" "Алтэ за-ахен! Алтэ за-ахен!"

аааааааааааааа

В школе, в которой преподавала Витала Илларионовна и которая гордо зовётся в наших просвещённых краях консерваторией, назревали очередные двухнедельные каникулы.

Ц Хочу в Иерусалим! Ц требовательно произнесла и просительно взглянула на меня любимая женщина.

аааааааааааааа

Дорога вильнула влево, вправо, ещё Ц влево-вправо. Подъём-спуск, подъём-спуск, влево-вправо... Я наизусть знаю каждую выбоину в асфальте, но, тем не менее, когда перед глазами из-за поворота распахивается простор с передним равнинным чуть холмистым планом, а за ним Ц кипарисы, неправдоподобно живописная зелень цитрусовых и, наконец, божественная серебристость оливковых деревьев перед монастырём, а надо всем над этим Ц ни на что не похожее небо, и облака, и даль, понимаешь, что без Высшего вмешательства Земля наша не создавалась.

Из динамиков лилась музыка, словно специально заказанная для этой поездки и для этого места. Я не мог бы сказать наверное, что её сочинил современный композитор, хотя, наряду с флейтами и смычковыми, звучали электронные инструменты. В сложную сочную гармонию вдруг вплетались Ц унисонно Ц восточные переливы. Матово светились кроны олив, над ними стремительно вырывалась в небо колокольня Латруна, и облака проплывали по бескрайней голубизне. Пришли на память слова Владимира Соловьёва Ц их процитировал на одном из своих выступлений мудрый Игорь Губерман Ц о том, что перегородки, возведённые людьми между религиями, не достигают Неба.

Витала Илларионовна слегка откинула спинку кресла, запрокинула назад голову, подобрала под себя левую ногу и, как мне показалось, дремала.

Ц Блаженство... Ц Она положила руку на моё колено. Я снял правую руку с руля и прикрыл ладонью её пальцы, и так Ц до финишной кривой перед въездом в Иерусалим.

Стоянка была плотно уставлена автомобилями. Я огляделся, боком пристроил машину к поребрику бетонного островка, разделяющего площадку, наехал передним левым колесом, заломил руль и медленно-медленно взгромоздил на постамент все колёса. Мой загаженный голубями RENAULT вполне мог сойти за памятник достижениям французского автомобилестроения.

Ц Хулиганишь, Ц улыбнулась, выходя из машины, Витала Илларионовна.

Ц Что не запрещено Ц разрешено.

Ц Вы не могли забраться ещё выше? Ц ехидно обратился ко мне по-русски ухоженный седенький старичок. Как они, старички эти, всегда оказываются в нужное время на нужном месте!

Ц Я вам чем-нибудь помешал? Ц грубо спросил я.

Ц Да, помешал! Ц выкрикнул он. Ц Из-за вот таких вот мы лишились такой страны!

Ц Ка-какой такой страны вы из-за меня лишились? Ц не понял я.

Ц Советской страны! Лишились! Мы! Я! Лично я! Я вам покажу!

Он достал из нагрудного кармашка блокнотик и ручку и, прищурившись, стал, поглядывая на номер машины и шевеля губами, записывать.

Ц Старая сука! Ц взревел я. Ц Жидовская твоя рожа! Там стучал Ц не достучался, теперь тут стучишь, да? Пиши-пиши, погань сраная, по КГБ соскучился, говно!

Ц Оставь его, Ц потянула меня за рукав Витала Илларионовна.

Ц Понаехала гвардия! Бойцы невидимого фронта! Павлик Морозов долбаный! Советской страны пионер!

Старичок спокойно, с сознанием выполненного долга закрыл блокнотик, покивал плешью и, умиротворённый, отправился своей дорогой Ц наводить порядок на Земле Обетованной.

Мы вошли во двор, поднялись непонятно на какой этаж по странной, то внутренней, то наружной лестнице, на дверь был наклеен плакат, на нём красногвардеец в будёновке указывал мозолистым пальцем на название издательства с вопросительным знаком. Большая комната, изрядно захламлённая и перегороженная столами и стеллажами, три монитора, перед одним яркой красоты женщина тыкала густо накрашенным длинным ноготком в клавиши киборда, перед другим Ц то ли парень, то ли девица рисовало "мышонком" на экране цветные картинки, и среди всего этого, во всём, надо всем господствовал Марик Ц стоял или ходил Ц спиной к нам; при нашем появлении он не повернул головы.

Ц Водка в холодильнике, коньяк на полке или на полу Ц поищете-найдёте, закуска Ц тоже... Я скоро.

Входили люди, выходили люди, разворачивали перед Мариком рулоны, перелистывали стопки бумаг, он соглашался, спорил, возвращал, склонялся к мониторам, двигал "мышонком", брал с полки книги, что-то искал, находил или не находил. Посетители, освободившись от шефа, подходили к нам, наливали, выпивали, заедали, убегали, кое-кому мы составляли компанию, но для них наше участие было непринципиально. Потом стемнело; включили электричество; людей в комнате поубавилось, съела маринованный огурчик, подкрасила губы и ушла красивая женщина, и тогда Марик взглянул на нас.

Ц Привет!

Ц Здорово.

Он чмокнул Виталу Илларионовну.

Ц Какие планы?

Ц Никаких.

Ц Понятно. Вы на машине? Поедем на моей, потом вернёмся.

Он быстро навёл какое-то подобие порядка, на ходу проглотил четверть стакана коньяка и сжевал яблоко.

Конечно, было полнолуние.

Марик привёз нас в незнакомое мне место, или так показалось в голубом лунном свете Ц такой бывает только в Иерусалиме или на картинках. Неподалёку виднелась мельница Монтефиори. Мы шли по узеньким улочкам; подумалось: раскинь руки, и можно коснуться противоположных стен.

Ц Тебе холодно?

Я снял пиджак и набросил его Витале Илларионовне на плечи.

Наверное, здесь рано ложатся спать: во всех домах тёмные окна.

Ц Это очень дорогой квартал Ц богатых верующих евреев. Они живут в Америке или в Голландии, или ещё где-нибудь. У них там бизнес, гешефты, парнаса1... Они точно знают, что придёт Мессия. Нужно встретить его в Иерусалиме. Они надеются успеть. Покупают здесь жильё.

Ц А живут Ц там?

Ц Иногда наведываются сюда. С детьми, с внуками.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа парнаса Ц заработок.

Время от времени мимо нас проходили бородатые мужчины в черных шляпах, в длиннополых юбках женщины, мальчики в ермолках, девочки Ц не в брючках, а в длинных платьицах. Разговаривали между собой тихо, иногда по-английски или по-голландски, чаще на идише.

"Если мы сохранимся, только благодаря им, Ц подумал я, глядя на удалявшуюся семью. Ц Может быть, завтра буду думать иначе, но сейчас!.. Ц небо, полная луна, силуэт мельницы, узенькая улочка Вечного города, ожидающая Мессию, ведущая к Мессии..."

Витала Илларионовна обхватила обеими ладонями мою руку выше локтя.

Ц Спасибо, Ц выдохнула она мне в самое ухо Ц тепло-тепло.

"Тебе спасибо," Ц не сказал Ц подумал я.

аааааааааааааа

Обратилась ко мне секретарша нового вице-мэра, конечно же, по-русски. И страна, и город стремительно меняли облик, акцент, язык.

Ц Здравствуйте, Ц сказала секретарша.

Ц Слиха? Ц извинился я.

Ц Вы не говорите по-русски? Ц удивилась секретарша.

Ц Слиха? Ц повторил я.

На противоположном конце линии пошептались, и трубка перешла в другие руки. Женский голос поинтересовался Ц уже на иврите, но с тяжёлым русским произношением Ц может ли она поговорить с господином таким-то.

Ц Рэга, Ц ответил я и, рэгу помедлив, заговорил с ней по-русски.

Ц Минуточку, с вами будет разговаривать господин Моисей Брюхов.

Ц Господин Моисей Брюхов? А кто это такой? Ц Мне почему-то захотелось покуражиться.

На том конце линии юмора не понимали, всё происходило до противного серьёзно.

Брюхов попросил зайти к нему. "Первый кабинет по левую руку," Ц объяснил он.

Ц Кресло у тебя Ц удобное?

Ц Кресло у меня надёжное.

Ц Бог в помощь. Хотя Ц на Бога надейся, а сам не плошай.

Ц Не оплошаю. Жду.

аааааааааааааа

Удивительно, как амбициозные и напористые люди, рвущиеся к цели, умеют быстро осваиваться в новой ситуации! Доминирующая черта их характера, скорее даже природа Ц врождённая предрасположенность к мимикрии. Настоящие личности ситуацией овладевают, заставляют её под себя подстраиваться, ведут её за собой, но удел этот Ц избранных. Таким был наш прошлый мэр, которого уже, к сожалению, нет. А эти...

Брюхов занимал большой офис вице-мэра. В предбаннике сидели две длинноногие секретарши (мне дано было оценить это достоинство каждой из них, потому что они то и дело вскакивали, поочерёдно заходили к шефу с какими-то бумагами, выходили от него, ненадолго присаживались, отвечали на телефонные звонки и вновь вставали и скрывались за дверью кабинета).

Ждал я недолго.

Ц Можете войти, Ц сказала блондинка.

За спиной вице-мэра были водружены два флага: слева Ц страны, справа Ц города. На стене Ц портреты Президента и премьер-министра. Вице-мэр взглядом указал на кресло перед столом. Брюхов производил впечатление человека, родившегося Ц если не в этих, то уж точно Ц для этих просторных апартаментов, именно для этого обширного письменного стола, этих флагов, фолиантов на книжных полках, портретов на стенах.

Ц Как ты оцениваешь результаты выборов?

Слаб человек! Уже достиг своего, сидит в кресле, смотрит, любуясь, на себя со стороны, позирует, упивается, но необходимо ему услышать ещё раз дифирамб в свой любимый адрес.

Я ответил по-еврейски Ц вопросом на вопрос:

Ц Ты доволен?

Ц На сегодняшний день Ц да.

Ц А на завтрашний?

Ц На завтрашний день мы с тобой будем разговаривать в кабинете напротив.

Напротив находился кабинет мэра.

Ц Блажен, кто верует.

Ц Что ты этим хочешь сказать? Ц насторожился Брюхов.

Ц Это не я, это цитата.

Ц А-а... Ну, тогда... Ц недоверчиво протянул он. Помолчал. Побарабанил пальцами по стеклу. И заговорил: Ц С бардаком в городе надо кончать. Они должны знать, что пришло наше время. На сегодняшний день власть в наших руках. На сегодняшний день мы Ц большинство. На сегодняшний день я... я... я... я... я... я...

Дальше я не слушал. Сидел, смотрел на собеседника, изображал внимание на лице и Ц думал о своём. Входили секретарши, подавали Брюхову разные служебные бумаги и неслужебные записки, он быстро просматривал, кое-что подписывал, кое-что откладывал в сторону, немыслимо длинные ноги выносили секретарш за дверь, иногда звонил телефон, Брюхов коротко, очень по-деловому отвечал и продолжал развивать неведомую мне мысль.

Ц Ну, по рукам, Ц наконец произнёс мой визави. Ц На сегодняшний день мы с тобой...

Ц Конечно-конечно, Ц поспешил я пожать протянутую мне через стол руку и почти бегом покинул кабинет.

У двери Ц нос к носу Ц я столкнулся с Мэллой Швигер.

аааааааааааааа

Соломон Бендро был высоким прямым человеком с глубокими залысинами; из-за них лоб его, казалось, уходил в высь, в бесконечность. Не сократовский, не выпуклый, а высокий со слегка впалыми висками лоб аскета-интеллигента. Светлые-светлые глаза с прищуром, нос с горбинкой, кисти рук большие, длиннопалые и, вместе с тем, сильные, привыкшие к тяжёлой физической работе.

Лора Аксельбант рядом с ним выглядела птенчиком.

Бендро говорил медленно, голос низкий, хриплый, с питерским "ч" вместо привычного "ш": "конечно", "что", "нарочно" Ц хотя, как известно, он был москвичом.

А рядом Лора, барственно картавая, по-милому величественная Ц при её ростике, тонком телосложении и высоко поднятой красивой головке.

Она спрашивала его об общих знакомых и друзьях, называла имена Ц без фамилий, фамилии угадывались Ц известные, некогда шумные, порою скандальные Ц в прошлом, а теперь принадлежащие вроде бы всему Человечеству.

Иногда, отвечая, гость вдруг оборачивался ко мне, словно я был из того же круга, и я согласно кивал, как будто поддакивал, и Бендро тоже кивал и улыбался Ц мне в ответ.

Пришёл Фред, гость поднялся ему навстречу, мужчины подали друг другу руки, постояли, продляя рукопожатие, обнялись. Бендро был выше, кряжистее, ему пришлось пригнуться.

Сели за стол.

Ц Водочки? Ц спросила Лора.

Ц Конечно. Ц Бендро помолчал. Ц "Мы съедемся опять на даче, Ц глухо проговорил он. Ц Мы распахнём в рассвет окно. И будем пить и вновь судачить. Ц О чём? Ц Не всё ли нам равно!"

Ц "Но год пройдёт, но век минует, Другие и рассвет, и дом, И кто-то тихо спросит: УНу, и...Ф А мы ответа не найдём." Ц Лора кивнула в сторону запотевшей бутылки. Ц Мужчины, наливайте.

Ц Между этими двумя была ещё строфа, Ц тихо, словно между прочим, обронил Бендро.

Ц Да, Ц торопливо согласилась Лора. Ц Не надо.

Обед прошёл в молчании, которое изредка нарушалось односложными просьбами или замечаниями. Фред наполнял рюмки; пили, не чокаясь. За столом незримо присутствовал ещё кто-то Ц неназванный, близкий.

Тихо отобедали, вместе поднялись, будто освободились от трудной повинности, и очень быстро, как-то торопливо распрощались. Лора коротко взглянула на Бендру:

Ц "И целоваться по привычке,/Уйдя от повседневных дел,/И спать в обратной электричке,/Везущей нас в иной предел."

Ц Где он теперь? Ц спросил Фред.

Ц Не надо, Ц опять торопливо попросила Лора.

аааааааааааааа

Нерешительно толкнув входную дверь, я неожиданно обнаружил, что она незаперта, хотя час для работы в этом учреждении был поздний. Прошёл вдоль пустой приёмной, низкими перегородками разделённой на индивидуальные клетушки, и вновь оказался перед закрытой, но незапертой дверью Ц в кабинет начальницы (эту должность, сколько существует МУЧКА-СУЧКА, всегда занимали дамы).

"Кто-же-кто-же-кто-же-кто-ж?" Ц гадал я, поворачивая разболтанную дверную ручку.

Начальственное кресло в начальственном кабинете всё ещё занимала Эмилия Дрейфингер-Папиросник. На столе лежали оранжевые клеточки заката, прошедшего сквозь давно немытое окно Ц эдакий солнечный кроссворд. Один случайный лучик, заблудившись, запутался в дебрях Эмилиных волос, которые полыхнули пламенным нимбом над её озабоченным челом.

Ц Поздновато задерживаешься на работе, Ц вместо приветствия сказал я.

Ц Вот Ц подчищаю.

Ц Скажи, кто у вас теперь принимает решения?

Эмилия пожала плечами:

Ц Я ничего не понимаю. Она приходит, собирает нас, даёт указания, устраивает разносы, орёт Ц настоящая истеричка, но, Ц Эмилия перешла на шёпот, хотя никого, кроме нас двоих, в кабинете не было, Ц ни приказа о её назначении, ни передачи дел, Ц Эмилия опять пожала плечами. Ц А... тебе чего-нибудь нужно?

Ц Мне нужен зал.

Ц Зал? На когда?

Ц На этот или на будущий четверг. Хочу провести литературный вечер.

Я рассказал ей о Соломоне Бендро.

Ц Вот Ц послушай стихи:

"Мы съедемся опять на даче.

Мы распахнём в рассвет окно.

И будем пить и вновь судачить Ц

О чём? Ц Не всё ли нам равно!

И целоваться по привычке,

Уйдя от повседневных дел,

И спать в обратной электричке,

Везущей нас в иной предел.

Но год пройдёт, но век минует,

Другие и рассвет, и дом,

И кто-то тихо спросит: УНу, и...Ф

А мы ответа не найдём."

Ц Это его?

Ц Может быть. Или Лоры Аксельбант. Или ещё кого-то Ц неважно. Стихи! Ц а? Милочка, мне нужен зал.

Ц Ты же знаешь, как я вас всех люблю. Ты же знаешь, да?

Ц Конечно, знаю.

Ц А что с вашим КаКаПэДом? Ведь вам выделили бюджет.

Ц Бюджет есть, денег нет. Бюрократия. Вся надежда на тебя.

Ц Хочешь правду?.. Я... Ц Эмилия огляделась и опять перешла на шёпот, Ц я её боюсь.

Эмилины щёки и лоб стали свекольно-фиолетовыми, потом краска отлила, лицо посерело, поникло и постарело. Зрачки за линзами очков сошлись к переносице, а на седловинке носа выступили капли пота.

Ц Я боюсь её, Ц прошептала Эмилия. Мне стало её жаль.

Ц Может быть, попросить Грету? Ц нерешительно спросил я.

Ц Нет! Ц воскликнула, вновь вспыхнув, Эмилия. Ц Нет! Ты же знаешь, как я вас всех люблю! Я сама! Знаешь, что? Ц Она опять огляделась и зашептала: Ц Я оформлю заявку задним числом, как будто мы заказали зал в прошлом месяце, в конце, ещё до неё. Я заявку отдам тебе, а ты как будто задержал, ну, забыл отнести Ц понимаешь? Ц и передал только теперь. Завтра зайдёшь и передашь, там мою подпись знают. Только никому не рассказывай. Ладно?

Ц Ты просто гений, Ц я чмокнул Эмилину ладошку. Значит, зал у нас есть.

Когда я уходил, уже разгаданный кроссворд ужался, поблек и сполз со стола на пол. Эмилия Дрейфингер-Папиросник прошептала мне вслед:

Ц Только Ц никому!

Я от двери помахал ей заявкой.

аааааааааааааа

Строки вертелись у меня в голове, я мысленно повторял и повторял их:

"Мы съедемся опять на даче. Мы распахнём в рассвет окно. И будем пить и вновь судачить Ц О чём?" Ц просто, никаких ухищрений. Поэзия... Ц "О чём? Ц Не всё ли нам равно!"

Ц Нравится?

Ц Спрашиваешь! У Тебя много ещё таких... сюрпризов?

Ц Это не сюрприз. Такие строки нужно прожить. Он заслужил эти стихи.

Ц Чем?

Ц Жизнью. За такие стихи платят жизнью. Вот Ц за такие:

"В стране осенних позолот

Небесный свод смертельно пуст.

Мне предстоит последний взлёт

И Ц вслед за ним Ц последний спуск."

Ц Что?! Ц Я мигом проснулся, вскочил и кинулся к журнальному столику. Клочок бумаги... ручка... надо срочно записать. Как там? Я напряг память, я не сомневался, что вот Ц всего лишь миг назад Ц я слышал дивные строки, они не должны пропасть... Нет, я не мог, я не мог их вспомнить... Какие-то звуки, слова Ц на слуху, всплывают и тут же исчезают, и Ц не ухватить. А ещё этот проклятый телевизор! Популярный ведущий тряс усами над вращающимся барабаном:

Ц Очень простое слово! Всего одиннадцать букв! Означает бессмыслицу, а происходит от заклинания, заговора от лихорадки, пишется треугольником и носится в ладанке! Всего одиннадцать букв, и эта машина Ц ваша!

Ц Абракадабра, Ц зло подсказал я.

Ц Что? Ц встрепенулась жена. Она задремала, сидя перед экраном.

Ц Абракадабра, Ц повторил я.

Ц Здесь одиннадцать букв! Вы можете назвать любые...

Ц Шесть, Ц подсказали из зала.

Ц Пять! Вы можете назвать любые пять букв!

Ц А-а, Ц флегматично протянул участник в тюбетейке и расшитом халате.

Ц Прекрасно! Ещё четыре буквы!

Ц А-а, Ц повторил участник.

Ц И вы правы! Вам вполне достаточно одной этой буквы, чтобы угадать всё слово!

Фотомодель или манекенщица, не знаю, кем она у них числится, с зажатой, судя по её походке, монетой между ягодицами, подошла к стенду и открыла пять букв "А".

Ц Вы угадали! Ц тряхнул усами ведущий. Ц Вы можете назвать слово! Вам не потребуется минута на размышление!

Ц А-а, Ц опять протянул претендент на даровой автомобиль.

Ц Абракадабра! Ц занервничал я.

Ц Одна подсказка, и я изменю задание! Ц предупредил ведущий.

Исполнить угрозу он не успел. За окном что-то блеснуло Ц было похоже на вспышку электросварки Ц и свет погас. Телевизионный экран плавно потемнел.

Ц Можешь ложиться, тебе постелено, Ц сказала жена. Я побрёл к дивану.

................................................................................................

Электричество включили глубокой ночью. Вспыхнули все лампочки, телевизионный экран налился цветом, из него на детском автомобильчике выехал нацмен в тюбетейке и расшитом халате, полы которого волочились по полу. Водитель крутил баранку и пел:

Ц В стране, где сказкой стала быль, я выиграл автомобиль!

Усатый ведущий семенил за ним, пританцовывал и кричал:

Ц Абракадабра! Абракадабра! Он угадал! Почему я не слышу аплодисментов? Он угадал! Абракадабра!

Я бурно зааплодировал.

Присутствующие повскакали с мест и подхватили песню:

Ц В стране, где сказка стала былью, жить хорошо с автомобилью!

Ц Абракадабра! Ц не унимался ведущий. Ц Абракадабра!

Ц Сударь, отклейте усы, Ц сказал я ведущему конфеденциально. Он не послушался, и мне пришлось применить силу.

Передо мной, беспомощно шмыгая носом и обиженно моргая, стоял гладко выбритый Моисей Брюхов. Непривычно длинноногая Мэлла Швигер подошла к стенду, вынула из-под куцего подола копеечную монету и вернула в исходное положение все одиннадцать букв, среди которых пять раз повторялась "А".

Брюхов протянул к ней ладонь.

Ц Ложи сюда, Ц потребовал он. Мэлла, виляя налитыми бёдрами, с достоинством подошла к вице-мэру и вызывающе положила монету ему на ладонь. Лидер лизнул и, пробормотав: "денежка рубль бережёт," Ц опустил монету в карман.

Ц А твой миллион без моей денежки Ц фикция, а не миллион, Ц уела вице-мэра Мэлла.

"Мудаки, какая же это денежка! Ц догадался я. Ц Это же пуговица с пиджака пианиста Намруева из Афигима!"

"Сам мудак, Ц подумал мне в ответ Моисей Брюхов. Ц Пуговица с пиджака пианиста Намруева скоро станет на мировых аукционах дороже всего Афигима с прилегающими к нему окрестностями. Нашёл кого учить коммерции."

Ц Абракадабра! Ц выкрикнул я, сделал над собой усилие и проснулся.

аааааааааааааа

Наконец-то муниципалитет арендовал для нас помещение: крохотную комнатку для офиса и бывший склад в форме кишки Ц для студийных занятий.

Вот уж воистину Ц "с паршивой овцы хоть шерсти клок".

Мы начали срочно заказывать канцелярские принадлежности, какую ни на есть необходимую мебель, микрофоны, усилительную аппаратуру, электроорган, видеокамеру. Оказалось, что нашей бедой стало не отсутствие средств, а их наличие: год заканчивался, и до его завершения необходимо было полностью, до последней копеечки истратить спущенный нам бюджет. Мы пустились во все тяжкие. (Неожиданно в моём лексиконе появились прежде неведомые мне слова и понятия: смета, бюджет, калькуляция, статья расходов, безналичный расчёт, дебет, кредит Ц с ударением на "е", сальдо. Да и изъясняться я научился по-казённому Ц железо-бетонно.)

Иногда к нам заглядывал Брюхов. Он интересовался делами, как-то сказал:

Ц Пора выступать перед населением. Не забывайте, что на сегодняшний день каждый ваш зритель Ц наш будущий избиратель. Его голос должен принадлежать только ПИЗДОМу. Исключительно. Если вы об этом не будете помнить, то на кой хер вы нам на сегодняшний день нужны!

Заглянула Мэлла Швигер, осмотрела заставленную нераспакованными картонными коробками комнату, сделала какое-то серьёзное, ей одной понятное конструктивное замечание, дала очень ценное, никем не понятое указание.

Ц Кен, hамэфакэдэт1! Ц ответил я по-военному. Она бесстрастно скользнула взглядом сквозь меня. Влечения к военным Мэлла, по-видимому, не испытывала.

аааааааааааааа

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа Кен, hамэфакэдэт Ц Есть, командир(ша).

Как будто и не было прошедших полутора лет моей пенсионной жизни. К восьми я являлся в наш захламлённый офис, потом бегал по всяким кабинетам, что-то выяснял, утрясал, заказывал, отменял. Изголодавшиеся по сцене местные деятели литературы и искусства помогали мне в меру сил; они уже начали составлять графики и расписания репетиций, семинаров, кружковых занятий. Мой рабочий день иногда заканчивался затемно.

У Виталы Илларионовны в этом году тоже была полная нагрузка, даже, пожалуй, перегрузка. Прибывавшие из СНГ родители нового поколения вундеркиндов спешили записать свои чада ("Скажи, пожалуйста: Усвои чадаФ или Усвоих чадФ?" Ц "УСвои чуда.Ф Или Ц Усвоих чудФ." Ц "Спасибо, милый, ты мне очень помог.") в музыкальную школу, приток учеников был мощным и неиссякаемым.

Мы не виделись иногда по несколько дней.

Ц Ухожу в монастырь, Ц решительно заявила Витала Илларионовна. Ц Даю обет безбрачия.

Уже стемнело, когда я подъехал к её дому. Погасил фары, но мотор глушить не стал. В освещённом проёме подъезда возник силуэт и помахал мне рукой.

После нескольких минут пути я съехал с шоссе и остановил машину между двумя эвкалиптами.

Безумие накатывало на нас, отступало и овладевало нами вновь. На моём плече и лопатках горела расцарапанная её ногтями кожа. В нескольких метрах от нас проносились автомобили, выхватывая стремительными лучами фар её запрокинутое лицо, взлохмаченные волосы, то распахнутые, то прикрытые глаза...

Пересохло во рту.

Витала Илларионовна провела ладонью по моей груди (ой! Ц хорошо...), выдохнула:

Ц Пить. Хочу пить.

Я заметил, что мысли, предчувствия, опасения нередко возникали у нас одновременно. Это забавляло, иногда заставляло поверить в неведомые мистические силы, в родство душ.

Ц В багажнике есть вода для радиатора. Кипячёная. Ей лет двести.

Ц Хоть триста.

Вода была тёплая и невкусная, пахла пластмассой.

Мы не спешили одеться, лежали рядом, моя рука скользила вдоль её бедра.

Витала Илларионовна приподнялась на локте, мелькнувший луч вырвал из тьмы её улыбку, неожиданно прохладная ладонь легла мне на живот... ниже, ниже...

И опять Ц её рука... моя рука... наши руки... губы... глаза... волосы...

А потом:

Ц Ты помнишь?

Я уже знаю, о чём она.

Да, помню.

Мы ехали из Тель-Авива. Ночь или поздний вечер, чёрное небо, негустой поток автомашин, левая рука на баранке, правая...

Белая Ц через беспросветно-чёрное мироздание Ц молния, снова чернота за окнами, а в глазах Ц ослепление, белая пелена от погасшей вспышки, и Ц долгий многоступенчатый гром. И Ц сразу, как война без предупреждения, водяной обвал из разверстого небосвода.

Прошли считанные секунды, дорога исчезла, Атлантидой ушла на дно. Фары упёрлись в непроницаемую стену, дворники метались из стороны в сторону. Вспышки и грохот следовали почти без промежутков.

Я сбросил скорость и почти наощупь отвёл машину куда-то вправо Ц там, по всей видимости, была обочина, спасительный берег. Заглушил мотор. Мигом одежды наши сорвались и улетели на заднее сидение.

Стало душно. Пришлось повернуть ключ зажигания и на самую малость приоткрыть оба окна. К нам ворвались дождевые струи.

Дважды осветилось левое окно Ц одной фарой, второй.

Ц Нужна помощь? Ц спросил мужской голос и представился: Ц Полиция.

За водяной завесой во время коротких перерывов между вспышками можно было разглядеть синюю мигалку.

Я освободил губы:

Ц Спасибо, мы са...

Окончание фразы она вдохнула в себя.

Ц Понятно, Ц сказал полицейский. Ц Удачи...

Нам вообще везло на полицейских.

Ц Помнишь?

Исход субботы, время близилось к семи. Концерт начинался в восемь тридцать, а мы только-только миновали ашдодский перекрёсток.

Солнце падало в апельсиновую рощу, нешумно работал кондиционер, по радио передавали Чайковского Ц "Ромео и Джульетту". Рука Виталы Илларионовны теребила мою коротко остриженную макушку, а я, откинув голову и полузакрыв глаза, одной рукой придерживал баранку, другая покоилась (беспокоилась) на её колене.

Из-за поворота выскочил Ford и понёсся впереди нас. Я выжал правую педаль. Началась гонка. Ford явно не хотел пропускать меня вперёд.

Стрелка спидометра дошла до отметки "180". Только теперь Ford снизил скорость; я вильнул влево, легко обошёл его и вернулся на правую полосу.

Ц Вот гад! Ц Я увидел в зеркале, как Ford перестраивается в левый ряд. Он поравнялся с нами и повис на моём левом крыле.

Ц Теперь сбавь скорость и остановись на обочине, Ц послышалось из громкоговорителя.

В машине сидели двое в формах офицеров полиции. Правый мент держал у щеки микрофон и, как мне показалось, плотоядно поглядывал на меня. Ford рванулся вперёд, вправо и Ц резко затормозил за жёлтой полосой. Двери с обех сторон одновременно и очень кинематографично распахнулись, полицейские вышли мне навстречу.

Я шёл к ним, неся в вытянутой руке водительские права и удостоверение личности.

Ц Честь вам и хвала, Ц бормотал я. Ц Хорошо, что вы добросовестно делаете свою работу. Хвала вам и честь.

Ц Ты что, не знаешь, что нынешняя суббота объявлена днём борьбы с нарушителями правил движения?

Ц Честь и хвала, Ц повторял я, медленно приближаясь к Ford'у. Ц Как хорошо, что я вас встретил. Какое счастье, что вы так хорошо выполняете свою работу. (Я готов был опуститься на одно колено и спеть им "Я встретил вас, и всё былое...")

Один из офицеров взял мои документы.

Ц Счастье-то счастье, но скажи, ради чего ты рисковал своей и, Ц он кивнул в сторону моей машины, Ц и её жизнью.

Ц В восемь тридцать концерт. Ещё нужно принять душ и переодеться...

Ц Шмуэль Ашкенази? Ц офицер неожиданно назвал имя скрипача. Я кивнул.

Ц Встретимся на концерте. Ц Он возвратил мне документы. Ц Постарайся успеть, есть ещё время. Больше не гони. Удачного пути.

Когда я отъезжал, он крикнул Ц вдогонку:

Ц Не попадайся!

Большой добродушный Шмуэль Ашкенази играл в тот вечер особенно вдохновенно...

Ц А помнишь, после того раза?

Конечно, конечно, и тот раз помню, и после него... Самый первый раз, когда это было не в машине, а у тебя дома.

Первые дни марта девяносто четвёртого, солнечный-солнечный день, ещё не стёрся с губ вкус твоих поцелуев на вечеринке (по правде, он по сию пору не стёрся, но теперь это, так сказать, Ц лишь художественный образ). В телефонной трубке (будь благословенно чудо по имени ТЕЛЕФОН!): "Григорий уехал на Крайний Север, вернётся, если вернётся, поздно. Я одна..."

Крайний Север Ц Голаны или Северная Галилея.

"Горун бежал быстрее лани."

В машине это делалось проще. А тут впопыхах Ц поначалу; был полдень, комнату заливал яркий свет, сломанные жалюзи перекосились, застряли, я подёргал тесёмку, а ты: "Да ну их, не трать время." Судорожно сбрасывали с себя одежду и не смотрели друг на друга, стеснялись.

Потом, после первых объятий, робость прошла, вернее, мы просто забыли о ней. Было безумное, взахлёб, ликование.

...Мы оделись, вышли на улицу, взялись, как пятнадцатилетние, за руки и Ц побрели. В старом городе играли музыканты Ц новое явление, принесённое вашей алиёй. Я раскрыл сумочку и вытряхнул уличному аккордеонисту всё содержимое кошелька Ц и медь, и серебро. Он очумело, но с достоинством поблагодарил.

Тогда и ты выскребла монеты (много!) и, светясь, счастливая оттого, что можешь поделиться счастьем Ц хотя бы вот так, Ц высыпала мелочь из своей ладошки в распахнутое красное чрево аккордеонного футляра. Слов признательности музыкант произнести не смог, он одарил тебя "Сентиментальным вальсом" Чайковского.

Ц А... помнишь?

Ц Помню. И ты?

Ц И я.

Это у Симонова: "...и мы наши письма как хронику чувств перечтём." Нам не нужно было ничего перечитывать, мы только мысленно перелистывали воспоминания: "Помнишь?" Ц "Помню, помню, конечно, помню." Хроника наших чувств.

аааааааааааааа

Наконец-то у меня, да и у всех у нас, утверждённых компетентной комиссией, после долгого ожидания появилась возможность собраться вместе. Маленькая начальница большого государственного учреждения, в ведении которой находятся все средства на абсорбцию, лично связалась со мною по телефону и попросила провести совещание худсовета нашего КаКаПэДа. "Пора уже поближе познакомиться друг с другом," Ц сказала начальница.

Ц Я говорыть по лёгкому иврыту, Ц начала она заседание. Ц Вы силно постараться и понять мой лёгкий иврыт.

Говорила она "по лёгкому иврыту" небыстро и подчёркнуто изящно.

Я поглядывал на лица моих мало что понимавших коллег.

Вот подперла кулачком щёчку пианистка Глафира Файнволд. Лауреат. Сумасшедшая Ц во всём. В преданности музыке. В оценке людей и ситуации. В стеснительности, достигшей размеров комплекса; может быть, именно поэтому Ц её бесцеремонное, даже показательно хамское отношение к другим, особенно к друзьям, которых у неё не лишку. Что в ней хорошо Ц не кривит душой, говорит то, что думает, поэтому Ц не продаст. Поэтому же врагов наживает легче, чем друзей. За немногие и недолгие наши встречи мы умудрились несколько раз поссориться; о примирениях говорить не приходилось, я просто переставал дуться, и отношения ненадолго восстанавливались. Потом она хамила опять Ц не по злобе, а из желания эпатировать и таким образом перебороть в себе непреодолимую стеснительность. Ей Ц сорок с небольшим или, может быть, пятьдесят без малого.

Маргарита Чудик. Пианист, хоровик, концертмейстер, дирижёр, худрук... ну, что там ещё? Вернейшая сторонница Дова Ферцыка, чуть что Ц бежит к нему: с просьбами, жалобами, кляузами, доносами. Дов уверен, что она гений, что у неё лучший в околосолнечном пространстве музыкально-театральный коллектив, и именно Дов Ферцык выколачивает немыслимые деньги, залы, транспорт для её "Дара Божия", вернее сказать Ц "Дара Довова". По правде, никакого "музыкально-театрального коллектива" в природе не существует, есть в этой самой природе усатая Маргарита Чудик, приглашает она за бесценок безработных и готовых на любые условия народных, заслуженных и ещё не очень заслуженных певцов, разбросанных по просторам нашей маленькой родины, и они съезжаются, дерут глотки на радость и во славу своей благодетельницы. Я уже, кажется, признавался, что Маргариту Чудик невзлюбил сразу и навсегда. И, надо заметить, она это почувствовала.

Нила Моровая. Представитель какого-то радио, вещающего также и на русском языке. Гоношится, добывает местные новости, расшибается в доску за удовольствие выйти на пять минут в сутки в эфир и произнести своё имя. Действительно Ц за удовольствие, денег ей за работу никто не платит (слава Богу, что не стребывают с неё). В свои семьдесят выглядит Нила на шестьдесят, уверяет, что в её документах допущена ошибка, что ей пятьдесят пять, хотя чувствует она себя на семнадцать. Выдают волосы, реденькие и неумело покрашенные.

Ц Старайтесь говорить на иврыт, Ц требует начальница.

Члены худсовета по очереди встают и пытаются рассказать о себе; слов хватает лишь на то, чтобы назвать имя и фамилию, род занятий Ц с грехом пополам, ещё город исхода. Затем начинается смущённое бормотание.

Ц Очень даже прэкрасно, Ц одобряет и ободряет начальница. Ц У вас болшой запас словов.

На самом отшибе, в уголке, тихо и скромно уселись две товарки, которых я на совещание не приглашал. Это Грета Грыжнерман и Эмилия Дрейфингер-Папиросник.Начальница сказала:

Ц Я нашла нужным познакомить вас с девочками из Ц как это по-русски? СУЧКА, да? С сотрудницами СУЧКА. Вы будете с ними работать. Надеюсь на взаимопонимание и продуктивность.

Мы вышли из кабинета. Грета попросила:

Ц Задержись, пожалуйста. У меня к тебе вопрос.

Участники совещания прощались, расходились Ц кто поодиночке, некоторые парами или по трое.

Ц Вы на машине? Ц спросила Глафира. Ц Я вас подожду.

Эмилия Дрейфингер-Папиросник, заметив, что мы с Гретой ищем уединения, сделала вид, что уходит, но тут же вернулась и стала прохаживаться по коридору на некотором от нас удалении.

Ц Паразитка, Ц негромко обронила Грета. Ц Вынюхивает, выведывает. Паразитка.

Ц Оставь её в покое, Ц попросил я. Ц Спрашивай свой вопрос.

Ц Скажи, пожалуйста, Ц Грета была сегодня особенно вежливой. Ц Скажи, пожалуйста, зачем тебе понадобилось создавать КаКаПэД? Для чего он тебе нужен?

Ц КаКаПэД Ц это Клуб Культурного Проведения Досуга. И не мне он нужен, а тем, кто даёт деньги, много денег.

Ц Скажи мне, пожалуйста, до сих пор вы свой досуг проводили некультурно?

Ц Ну... кто как.

Ц Вот именно, кто как. А теперь все сразу начнут проводить свой досуг культурно. Да?

Ц Как тебе сказать... Кто как.

Ц Так объясни мне, пожалуйста, для чего понадобилось создавать КаКаПэД. Мы что, не справляемся с работой?

Ц Понимаешь, Ц попытался я растолковать Грете то, чего сам до конца понять не мог. Ц Вы чиновницы, вы работаете за зарплату, а мы как бы при вас общественный совет. Мы профессионалы Ц каждый в своей области. Ты слышала: музыканты, журналисты, режиссёр, художник, знаток иудаизма. Я вот прохожу по писателям.

Ц Так-так, Ц задушевно произнесла Грета. Ц Значит, вы профессионалы, а мы теперь Ц только чиновницы. Вы решаете, а мы исполняем. Решать нам уже нельзя. Так?

Ц Ну, зачем же...

Ц Ясно, Ц категорично резюмировала Грета. Ц Всё ясно. Кто-то кого-то должен будет уничтожить.

аааааааааааааа

Зал, вмещавший около двухсот человек, был полон. Моше, пожилой иракский еврей, смилостивился и впустил всех толпившихся у входа, поэтому зрители сидели на приставных стульях, стояли вдоль стен.

Ц Спасибо за то, что вы пришли на эту встречу. Нет надобности представлять человека, который поднимется сейчас на сцену, Ц сказал я.

Большой, широкоплечий, чуть сутулящийся Соломой Бендро отделился от стены где-то в самом конце зала. Он успел сделать несколько шагов, а около меня уже стоял невесть откуда взявшийся поэт и Президент Ледницкий.

Ц Дорогие друзья, Ц он потеснил меня и завладел микрофоном. Ц Я рад, что в нашем прекрасном городе проводятся вечера поэзии. Хочу воспользоваться случаем и от имени общественности поздравить с большой победой на выборах наш славный олимовский ПИЗДОМ, лично дорогого товарища Моисея Брюхова и начальницу предвыборного штаба, его верного соратницу товарища Мэллу Швигер. Слава нашему любимому вице-мэру!

Так и сказал:"его верного соратницу".

Послышались редкие хлопки.

Ц Что вы тут делаете? Ц прошипел я.

Ц Не мешайте проводить мероприятие! Ц спокойно ответил в микрофон Ледницкий.

Я протянул к микрофону руку, но Президент вцепился в него мёртвой хваткой.

Ц Друзья, у нас сегодня не политический митинг, а вечер поэта Соломона Бендро, Ц выкрикнул я. Окончание моей фразы заглушили стихи, усиленные электроникой и вырвавшиеся на свободу из чёрных ящиков громкоговорителей:

аааааааааа Ц Израиль мой, мой дорогой Израиль!

аааааааааа Народ еврейский наш тебя прославил.

аааааааааа И никакой на свете враг

аааааааааа С тобой не справится никак.

Соломон Бендро стоял перед ступенями, ведущими на сцену, и с интересом смотрел на Ледницкого.

аааааааааа Ц Когда враги шли по полям Отчизны

аааааааааа И гром войны над нивами гремел, Ц гремело не только над нивами, но и над головами заполнивших зал любителей поэзии, Ц

аааааааааа Ни сил своих, ни крови и ни жизни

аааааааааа Народ для Родины любимой не жалел!

"Удивительно знакомые строки, Ц подумал я. Ц Ну, конечно, в учебнике "Родной речи" за четвёртый, кажется, класс, стихи Виктора Гусева, мы учили их наизусть; я до сих пор помню начало: "Перечитай историю России,/ Прочти её за годом год подряд./О мужестве, о храбрости, о силе/Народа нашего страницы говорят." Давно забытая классика пустозвонного соцреализма! Прочитанное Ледницким четверостишие было у Гусева вторым, а третье, дай Бог памяти... "Уже захватчик пел:/ УЛикуй и веселися!/Рви яблоки в захваченном саду!Ф/Но выходила баба Василиса/В далёком восемьсот двенадцатом году." Этими реминисценциями наш классик почему-то пренебрёг.

Ледницкий закончил чтение и, к моему удивлению, ему довольно дружно зааплодировали.

Ц Что это? Ц спросил Бендро.

Ц Издержки производства, Ц изнемогая от стыда ответил я и прошептал: Ц Не теряйте времени, подымайтесь на сцену. Иначе его не остановить.

Ц Отчего же, пусть продолжает, Ц улыбнулся Бендро.

К счастью, в Ледницком всё-таки возобладало чувство меры.

Ц Я рад уступить это место моему коллеге поэту Бендере, Ц объявил он.

Ц Степану, Ц подсказал я, и Ледницкий повторил:

Ц Я рад предоставить сцену моему другу и коллеге Степану Бендере.

Ц Степану Бандере, Ц поправил я. Ц Руководителю Украинской повстанческой армии.

В зале засмеялись. Соломон Бендро, на ходу аплодируя своему "другу и коллеге" по поэтическому цеху, легко взбежал по ступенькам. Я спустился в зал.

Ц Добрый вечер, Ц хрипловато начал Бендро, откашлялся, помолчал. Ц Как говорил любимый мною Владимир Владимирович Маяковский, пусть у нас будет больше поэтов "хороших и разных". Если будет много разных, среди них когда-нибудь появятся и хорошие. Со временем.

В зале опять засмеялись, кое-где захлопали.

Ц Я начну со стихов, написанных в Шереметьеве, в зале ожидания... почти три недели тому. Как говорится, исполняются впервые. Премьера.

Он читал, а я не мог отделаться от ощущения, что знаю каждое слово в произносимых со сцены стихотворных строчках. Нет, это, конечно же, не Виктор Гусев из учебника для начальной школы, но... но я знаю эти стихи!

аааааааааааааа Ц "В стране осенних позолот

аааааааааааааа Небесный свод смертельно пуст.

аааааааааааааа Мне предстоит последний взлёт

аааааааааааааа И Ц вслед за ним Ц последний спуск."

Наваждение! Ц мне знакомы эти строки с форсированными "с" и "з" в каждом слове. Я не улетал с поэтом из московского Шереметьева, мы не разговаривали с ним об этом, но Ц откуда, откуда я это знаю Ц почти наизусть! Или... Или Ц я сошёл с ума.

аааааааааааааа

Телефон коротко звякнул и замолк. Через некоторое время опять звякнул и опять замолк. Потом ещё раз Ц и замолк надолго. Я подождал и набрал "*42".

Голос Эмилии Дрейфингер-Папиросник дрожал.

Ц Я слышала, как она кричит за стенкой... а потом... а потом через секретаршу вызвала меня... на семь часов вечера... Это меня Гретка-сука заложила... Она так орала за стенкой, так орала.

Ц Скажи, кто официально у вас начальник?

Ц Официально её никто не назначал, меня никто не снимал. Она пришла, уселась в кабинете и командует. Брюхов тогда вызвал меня, сказал, что она начальница. А официально начальница я. Меня никто не снимал.

Я пообещал Эмилии, что в семь буду в их "сучке".

На оживлённых улицах ещё светились витрины магазинов, в офисах начинали выключать электричество.

Персонал СУЧКА был в полном составе.

Ц Зарабатываете сверхурочные? Ц спросил я Полину. Она показалась мне очень бледной или, может быть, дело было в освещении, ведь я никогда не видел её при электрическом свете.

Ц Какие сверхурочные! Хоть бы зарплату не отняли. Вот времена... Эмилия, Ц она кивнула в сторону кабинета, Ц у неё.

Я заметил, что имени новой начальницы, как имени Бога верующие евреи, здесь вслух не произносили.

Ц Чего надо? Ц взглянула на меня Мэлла Швигер, когда я, постучавшись и не дождавшись ответа, приоткрыл дверь.

Ц Это он, Ц торопливо проговорила Эмилия, Ц это он меня попросил. Он сказал...

Ц Меня не интересует, что он тебе сказал, Ц прервала Мэлла. Ц Кто тебе плотит зарплату, я или он?

Ц Зарплату не плотют, а платят, Ц зачем-то поправил я.

Начальница подняла на меня взгляд, долго, словно сквозь стенку, смотрела без всякого выражения. "Не узнала. Странно..."

Ц Я тебя спрашиваю: кто тебе плотит зарплату?

Ц Он меня попросил... Ц залепетала Эмилия. Мэлла, будто впервые меня увидев, спросила:

Ц Вы ко мне?

Ц К вам. К обеим.

Ц К обоим?

Ц Да, к обеим.

Ц По какому вопросу?

Продолжая топтаться у двери, я заговорил. Видите ли, к нам в город, в нашу глубокую израильскую провинцию, приехал замечательный поэт Соломон Бендро. Важно приложить усилия, чтобы его стихи появились в газетах, на радио, на телевидении, и чтобы везде подчёркивалось, что он живёт в нашем городе, а имя его известно в мире Ц конечно, не всем, Ц но истинные любители поэзии давно знают многие его стихи наизусть, и то, что он приехал именно к нам...

Эмилия начала приходить в себя, она кивала, поддакивала; моё словоизвержение показалось ей надеждой на спасение.

Наконец, Мэлла заговорила:

Ц Почему я должна платить за зал из-за какого-то вашего поэта? Ц задала она, как ей показалось, резонный вопрос. Ц Хотит выступать, пусть плотит. Я круглый год буду устраивать фестивали. Во всём городе будут фестивали, фестивали, фестивали. В залах и вообще... У нас много безработных музыкантов. Я им всем дам работу, я буду им платить, а они будут играть и играть, на всех инструментах, какие только есть, круглый год и даже больше, сколько надо. Будут играть и играть. У меня будут деньги, я куплю все газеты и всё телевидение, и заграничное. Нила Моровая, она ведь корреспондент, так она за сто шекелей, или я ей оплачу только телефон или, ещё дешевле, она будет звонить от меня, отсюда, из моего кабинета, так она целыми днями будет говорить по микрофону в радио. Про нас все узнают и опять дадут деньги. У нас будут фестивали, приедут все министры и все премьер-министры, все будут приезжать, и у нас опять будут деньги. Фестивали всегда, где их устраивают, и даже ещё, когда есть столько безработных музыкантов, а они умеют играть на инструментах, и петь тоже, если им дать репертуар, а я знаю, как надо дать певцам репертуар, а как артистам, это надо по-разному, а музыканты Ц есть такие, они играют по нотам, а бывают по слуху, и такие, по слуху, лучше, потому что они умеют всё, а которые по нотам, им подавай ноты, а ноты в Израиле дорогие, и их не достать, я на это не пойду, я умею считать деньги, потому что деньги надо в карман, а не из кармана, а все только и думают... Вот ваш поэт Ц пускай сам плотит, а то все хочут за чужой счёт.

Она замолчала, посмотрела на меня и спросила:

Ц Вы ко мне?

"Нет, милая, ты не Цицерон," Ц определил я.

Что удивительно: на её лице так и не появилось никакого выражения!

Ц К вам, Ц ответил я.

Ц Вы музыкант?

Ц Я танцор. Я умею исполнять танец маленьких лебедей с саблями.

Ц Вам надо встать на учёт у Греты. Она культмассовый сектор. А сабли вам придётся купить за свой счёт.

Становиться на учёт у Греты мне не захотелось. Да и танец маленьких лебедей с саблями Ц номер не из моего репертуара.

аааааааааааааа

По телевидению шёл "Пресс-клуб". С появлением российских каналов я почти не смотрел местные передачи. Даже иврит стал забывать.

Позвонила Эмилия. Пришлось отключить звук. Участники "ток-шоу" (что за слова появились в великом, свободном, правдивом и могучем!) продолжали дискутировать Ц лица серьёзные, один другого перебивает, то усмехаются, согласно кивают, а то вдруг смотрят озверело, но всё Ц молчком. Забавно. Вот бы так в жизни!

Ц Да, я тебя слушаю.

Ц Ты ушёл, а она опять кричала. И угрожала.

Ц Чем она может тебе угрожать? Чего ты боишься?

Ц Она начальница. И сожительница Брюхова....

Ц Хорошая должность.

Ц Она сказала, что мне могут не продлить договор.

Ц Иди к Блумхеру.

Ц Он ничего не может, он в оппозиции.

Ц Это не твоя забота. Он депутата горсовета. Ты на него работала. Ты придумала ему русскую бабушку.

Ц Забудьте вы, наконец, про эту бабушку! Меня совсем некому защитить.

Ц Я завтра же буду у Брюхова.

Досматривать "Пресс-клуб" перехотелось. У них там свои проблемы Ц Чечня, бомбёжки, похищения, разборки с отстрелами (большому кораблю большое плаванье), у нас же Ц проблемы свои, поменьше, но они Ц наши.

аааааааааааааа

Юг страны отличается нечастыми дождями, а нынешняя зима выдалась особенно засушливой. Как на зло, именно этим вечером зарядил дождик. Несильный такой, тощенький, морось-не-морось, а так, плевочки какие-то. Жена заартачилась: иди один, мне не хочется, там твоя компания, я никого не знаю Ц словом, обычная наша семейная история.

Я настоял на своём. Она начала собираться; не застёгивался браслет, нужно было подгладить юбку, на кофточке обнаружилось пятно, стала подбирать другую, но тогда бусы не подходили по цвету, а у тех, которые подходили, что-то тоже было не так.

Нас пригласили к семи, хупа назначена на половину восьмого, а стрелки часов приближались к девяти.

Ц Может быть, ты всё-таки пойдёшь без меня?

Этот вопрос заранее обсуждался с Виталой Илларионовной; мы решили: я приду с женой, а она с мужем, потому что у него каким-то образом пути пересекаются с женихом, и получалось, что приглашение у них как бы с обеих сторон Ц и невесты, и жениха.

Я был непреклонен:

Ц Не тяни время, собирайся быстрее.

Ц Возьми зонтик, Ц попросила перед выходом жена.

Ц Не нужен никакой зонтик, мы на машине, я высажу тебя у входа и поеду искать стоянку.

В зале было много знакомых, к нам сразу бросились, начались объятия, молодая симпатичная мама невесты позвала распорядителя, он пообещал усадить нас.

Все места были заняты, распорядитель походил по залу, принёс два стула, вернулся к нам, извинился и предложил устроиться за двумя разными столами.

Ц Сейчас принесут приборы, Ц пообещал он.

Я взглянул в том направлении, куда пригласил нас распорядитель. Один из принесённых им стульев стоял у стола, за которым сидела Витала Илларионовна со своим Гришей. В её глазах застыл ужас. У Григория было отрешённое лицо.

Ц Прошу прощения, Ц тихо сказал я распорядителю. Ц Если у вас так плохо с местами, мы предпочитаем провести вечер дома, вместе.

Невестина мама забеспокоилась, "ради Бога, сейчас всё устроится, ради Бога", отозвала распорядителя в сторону, быстро-быстро что-то зашептала ему, он кивнул: "ну, если вы готовы, тогда...", позвал двух официанток, они вынесли из угла стол, застелили его несвежей скатертью, поставили стулья и занялись сервировкой.

Ц Ради Бога, пожалуйста, извините, ради Бога. Идёмте, я хочу с вами выпить. За здоровье детей. Правда, они красивая пара? Жаль, что вы не поспели на хупу. Они так хорошо смотрелись, это такое счастье! Давайте выпьем за их здоровье.

Очень громко играла музыка, музыканты потели, усатый ударник лупил по барабану и тарелкам так, будто оповещал мир о наступлении Страшного Суда, пищала густо напудренная певица, хрипло надрывался коротышка-певец. Гитарист иногда наклонялся к микрофону и отпускал дурацкие шуточки.

Ц Можно, я приглашу вас на танец? Ц суетилась невестина мама. Ц Я не умею танцевать современные танцы, но с хорошим ведущим...

Она танцевала легко, плотно прижимаясь к партнёру.

"Мама, мама," Ц укоризненно позвала невеста, и моя дама, покраснев и извинившись, подвела меня к столу.

Ц Возвращаю вам ваше сокровище, Ц улыбнулась она моей жене. Ц Мне было очень приятно. Теперь, Ц улыбка в мою сторону, Ц доставьте такое же удовольствие вашей супруге.

Я бросил короткий взгляд в сторону Виталы Илларионовны.

"Интересно, Ц мелькнула мысль, Ц откуда это Ц УсупругаФ? УЛюбовницаФ Ц от УлюбовьФ, УлюбитьФ, УлюбФ. А УсупругаФ... Ц УзапрягатьФ, УупряжьФ. Странное разделение функций..."

Играли вальс, редкий в наши дни танец, умирающий. Когда-то мы брали за него призы. Когда-то...

В кружении я обходил другие пары, стулья, углы столов, я всегда хорошо водил в вальсе. Главное Ц не смотреть по сторонам, всё внимание сосредоточено на лице партнёрши, тогда не закружится голова, вернее Ц голова закружится только у неё, и ты Ц безраздельный властитель. Были когда-то и мы...

С близкого расстояния я разглядывал лицо моей жены. Когда мы познакомились Ц мы только-только входили в наше девятнадцатилетие, Ц она была изящной большеглазой девочкой с удивительной фигуркой, персиковыми щеками, чёрными в крупных завитках волосами (недавно срезала косы: кончилось школьное детство, начиналась университетская юность).

С годами персик подсох, в волосы вплелась седина, в глазах усталость, вокруг них сеточка морщинок, взгляд задумчивый, печальный. Фигура... Ц ни ожирения, ни живота, ни раздавшегося зада. И так же легко танцует.

Ц Ты почему так на меня смотришь?

Ц Как?

Ц Так.

Ц Смотрю... Любуюсь.

Подобно тому, как за танцующей парой тянется прицепившаяся к плечу лента серпантина, за мной через весь зал следовал взгляд; мне не удавалось сосредоточиться ни на вечеринке, ни на партнёрше, я невпопад отвечал на её вопросы...

ааааааааааааааааааааааааааааааа ...и нарушал моё же правило Ц не смотреть по сторонам...

аааааа ...и наткнулся на ненавидящую пару зрачков, чётко, очень чётко различил губы: Витала Илларионовна немо, беззвучно, однако казалось, громче Ц не бывает, вылепила одно короткое слово:

"конец!"

Следовало испугаться, броситься к её ногам.

Мне же стало смешно.

аааааааааааааа

Брюхов принял меня сразу.

Знакомый кабинет, флаг справа, флаг слева, портрет Президента, портрет премьера Ц всё знакомо, всё, как положено. Вице-мэр начал с нарекания:

Ц Ты почему затираешь наших людей?

Ц То есть?

Ц Ты почему не дал выступить нашему активисту?

"Ледницкий!"

Ц Ледницкий хорошо поработал у нас на выборах. Его на сегодняшний день надо поощрить.

Ц Твой Ледницкий на сегодняшний день хорошо поработал на выборах для всех списков и партий. Он бездарен и нагл.

Ц Да все вы... на сегодняшний день... Ты по делу?

Ц Мы провели вечер хорошего поэта.

Ц Пушкина?

Ц Бендро.

Ц Ну... Причём тут я?

Ц Новая начальница...

Ц Её слово Ц закон. Что ещё?

Ц Но... она же...

Брюхов посмотрел на меня по-отечески:

Ц Мамэлэ, ты чего хочешь? Министерство на сегодняшний день выделило вашему вшивому КаКаПэДу сто тысяч (!), я отвалю ещё четыреста (!!!!). Делай себе с ними, что хочешь, только согласуй с Мэллой и не строй из себя целку. И ещё Ц не забывай на сегодняшний день, кто тебе всё это даёт. Арифметику в школе учил? Делить умеешь?

Он встал, обошёл стол, ласково защепнул кожу на моей щеке:

Ц Усёк, мамэлэ? Делить надо по совести. А Мэллу Ц не трогай.

аааааааааааааа

Официально Мэлла Швигер заняла пост начальника "сучки" 1 марта.

Мне позвонила маленькая начальница одного большого государственного учреждения.

Ц Я вас поздравлаю, Ц сказала она. На мой вопрос "с чем?" она радостно пояснила: Ц У вас, в концах конец, ест началниц.

Я опять удивился, и она уточнила свою мысль:

Ц Мэлла типер тиракез вес култура. Как это? Она типер кон-цен-три-рововает по вопросам култура.

Ц Но наш КаКаПэД Ц он же независимая организация, ведь правда?

Ц О, да, о, канечна! Собирайте свои луди, мы встретим их с госпожа Мэлла Швигер.

"Мои луди" собрались в небольшом, на сто человек, концертном зале с крохотной сценкой. Мы разместились в первых трёх или четырёх рядах.

Ц Она жутко невежественна, Ц шепнула Нила Моровая. Ц Я один раз слышала, как она разговаривает. Боже! Мне же нужно будет интервьюировать её в прямом эфире! Бедные радиослушатели, они сойдут с ума.

Ц Я чувствую, она теперь будет бороться против меня, и негодяй Брюхов заодно с ней, Ц пожаловалась Маргарита Чудик.

Мэлла Швигер поднялась на сценку. Постучала ноготком по микрофону: "меня слышно?", обвела нас взглядом. Строгий брючный костюм делал Мэллу элегантной и серьёзной.

Ц Мы теперь, на сегодняшний день...

Помолчала. Все были тихи и внимательны.

Ц На сегодняшний день мы теперь... уже для того, чтобы безработные музыканты Ц сколько можно сидеть на автале1? Надо на сегодняшний день и о людях подумать тоже. Я всё время думаю и говорю, что у нас их много, и они умеют играть, а если всегда будут фестивали, я всем установлю репертуар, я это умею, и тогда мы привезём ещё музыкантов из Советского Союза, и из СНГ тоже привезём, я знаю, как это на сегодняшний день делается.

Притихшие деятели литературы и искусства внимали.

Ц Что нам нужно на сегодняшний день? Ц задала Мэлла Швигер вопрос, прозвучавший, как некогда "С кем вы, мастера культуры?" Ц На сегодняшний день нам нужно, и Брюхов это тоже понимает, он всегда говорит мне: "Мэлла, пока я тут, у тебя всё впереди." У меня всё впереди, потому что все певцы и все музыканты, и все артисты у меня тоже, и они смогут петь и играть, и мы ещё привезём, и они тоже будут петь и играть, только нужен репертуар и деньги. Я вас спрашиваю: вам дали деньги. Так? Что вы на них на сегодняшний день сделали? Вы даже зал сняли за наши, а не за ваши, и не дали выступить нашему же активисту, который тоже умеет писать стихи не хуже других.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа автала Ц безработица. Здесь Ц пособие по безработице.

Ц Деньги мы вам вернули, Ц ввернул я реплику. Ц Ваш активист писать стихи не умеет... Мы организовали новый театральный коллектив, провели выставку молодых художников, заказали костюмы для "Чиполлино", хорошо прошёл вечер англоязычной поэзии Ц в городе есть несколько...

Ц Ни за что! Ц отрезала Мэлла. Ц Никто не вправе заставить нас говорить по-английскому! На сегодняшний день нас в городе большинство, и нам это достаточно, а чтобы ещё и по-английскому, да кто они такие! Мы знаем, у нас есть культура, и никто не заставит нас. Брюхов сказал мне, и я верю каждому его слову. Он сказал: "Мэлла, у тебя всё впереди!" А он-то знает.

Ц Правильно, Ц одобрила Маргарита Чудик. Ц Я тоже знаю Моисея Брюхова. Много лет. С самой положительной стороны.

Ц Готэню, Ц прошептала Глафира. Она склонилась к коленям и обхватила обеими руками голову.

Ц Вот видите! Ц выставила вперёд руку Мэлла Швигер. Ц Поэтому ваши деньги надо направить на фестиваль. Ваши деньги и наши деньги Ц это на сегодняшний день две большие... деньги. Мы телевизор позовём, газеты позовём, радио...

Ц Никого не надо звать, Ц возразила Нила Моровая. Ц Я радио. Я могу предоставить вам прямой эфир.

Ц Прямой эфир мне нужен, Ц согласилась Мэлла. Ц Каждый день. Я должна говорить по микрофону.

Ц Можете не сомневаться, Ц заверила Нила. Ц Микрофон будет.

Чёрт дёрнул меня полезть на сцену. Я стал делиться нашими планами и зачитывать статьи сметы; что касается фестивалей, то мы готовы принять в них посильное участие, когда наши возможности совпадут...

Ц Ты не понимаешь!.. Можно, я буду на "ты"? Ты не понимаешь: именно фестивали Ц это лицо города! Ц воскликнула с места Маргарита Чудик. Ц Мэлла права и ещё раз права. У меня так же, как у неё, всё впереди. Надо использовать наши ресурсы.

Ц Правильно, Ц сказала Мэлла, и микрофон металлом зазвенел от её голоса. Ц И Брюхов тоже на сегодняшний день согласен. Он сказал мне: "Мэлла!" А Брюхов на сегодняшний день знает, что говорит.

Ц Брюхов на сегодняшний день знает, что говорит, Ц эхом отозвалась Маргарита Чудик.

Ц Поэтому он и победил на выборах, Ц поддержала Нила Моровая. Ц Я всем говорила об этом по радио.

Ц Готэню, Ц опять тихо повторила Глафира Файнволд. Ц Го-тэ-ню!

На сцене рядом с Мэллой появилась малюсенькая начальница.

Ц Записывай! Ц приказала она пришедшей с ней секретарше. Ц Общий заголовок: "Бюджет фестиваля". Подчеркни.

Ц Чего? Ц не поняла иврита Мэлла Швигер.

Ц Нет чего обсуждаивать, Ц пояснила по-русски маленькая начальница большого учреждения. Ц Мы будем в наш город делать многие фестивалев.

Ц В таких играх я не партнёр, Ц сказал я тихо.

На мою реплику никто не обратил внимания. Скорее всего её не услышали.

Сбоку, у стены, рядом с дверью, на приставном стуле сидела Грета Грыжнерман. Чёрное кожаное пальто лежало у неё на коленях. Корпусом Грета подалась вперёд и неотрывно наблюдала за происходящим Ц настолько, что могло показаться: это она Ц неведомо каким образом Ц управляет развивающимся перед нами действом. Гретины губы беззвучно шевелились синхронно с произносимыми на сцене словами. У меня создалось впечатление, что делает она это даже с некоторым опережением. Я тряхнул головой и, чтобы окончательно не свихнуться, поспешно покинул зал.

аааааааааааааа

Никак не могу заснуть. Ворочаюсь, ворочаюсь, считаю до ста и обратно Ц нет, не получается. Решил: посчитаю до тысячи. И, разумеется, обратно Ц от тысячи до нуля. "Один, два, три..."

Досчитал до ста, до двухсот, до двухсот пятидесяти Ц четверть пути Ц в прямом направлении.

Ц...двести пятьдесят один, двести пятьдесят два... Скажи, я сумасшедший?

Ц Почему же? У тебя всё в порядке. Двести пятьдесят три.

Ц Двести пятьдесят четы... Что же происходит?

Ц Не сбивайся со счёта. Двести пятьдесят четыре, двести пятьдесят пять. Жизнь. Нормальная жизнь. Двести пятьдесят шесть.

Ц Спасибо. Двести пятьдесят семь, двести пятьдесят...

Ц ...восемь.

Ц Девять.

Ц Десять. Охо-хо! Одиннадцать.

Ц Одиннадцать? По-моему, было больше.

Ц Было, да сплыло. Не сбивай Меня, а то и Я из-за тебя начинаю путаться. Двенадцать. Хватит считать, спи-ка лучше.

Ц Спи-спи. А что будет с тринадцатью?

Ц Ничего не будет. Тринадцати не существует.

Ц Не любишь чёртову дюжину, да?

Ц Говорят тебе по-русски: спи! Утро вечера мудренее. Приятных сновидений.

Ц Кланяйся, кланяйся, Ц задушевно потребовала Грета Грыжнерман. Ц Хочу девочку. Хочу от тебя девочку.

Ц Девочку Ц это можно. Хотеть, то есть, можно. Не возбраняется.

Ц Тогда Ц спокойной ночи, малыши. Приятных вам сновидений. Утро вечера мудренее. Не забывайте кланяться. А мы начнём делать девочку. Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать.

Ц Тринадцать с хвостиком. Чур-чур-чур.

Ц Мамэлэ, допрыгаешься, Ц предупредил Дов Ферцык голосом Моисея Брюхова и потрепал меня по щеке.

Ц Я же вам говорила! Я же вам говорила! Брюхов сказал: "Мэлла, мамэлэ!". Брюхов всё знает.

Она достала из сумочки маленькую монету, не подозревая, что это музейная пуговица с ширинки вице-мэра, и бережно, напевая "Походка лёгкая, как у слона", стала пристраивать её под подол своей коротенькой юбочки. Элегантный брючный костюм стоял рядом Ц сам по себе, без наполнения.

Ц Хочу девочку, Ц сказал Моисей Брюхов, поглаживая пустой брючный костюм ниже спины. Ц Озолочу.

Ц Козёл, Ц огрызнулся костюм голосом Мэллы.

Ц Сама козёл, Ц презрительно повертел головой Брюхов и снял парик с козлиными рогами. Ц Хочу девочку тринадцати с хвостиком. Девочку без хвостика. А ты Ц алтэ захен с хвостиком Ц на сегодняшний день, отныне и навсегда.

За дирижёрским пультом молча стояла облачённая в чёрную кожаную сутану Грета Грыжнерман и шевелила чёрными кожаными губами. Хор подставных монахов-молчальников наполнял её артикуляцию голосами Ц в унисон.

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц шевелила Грета.

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц наполняли подставные монахи-молчальники.

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц шевелила Грета.

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц наполняли подставные монахи-молчальники.

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц шевелила Грета.

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц наполняли подставные монахи-молчальники.

"Мне кажется, что они повторяют одну и ту же фразу, Ц подумал я и в знак протеста выкрикнул: Ц Шестьсот шестьдесят семь! Скушали?"

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц требовательно прошевелила губами Грета.

Ц Шестьсот шестьдесят шесть, Ц невозмутимо наполнили подставные монахи-молчальники.

Так и есть! И я выкрикнул:

Ц Они же все Ц с хвостиками. Ха-ха-ха-ха-ха...

До тысячи пролегла целая ночь Ц долгая, сумбурная, нескончаемая. А ведь предстоял ещё обратный отсчёт Ц от тысячи до нуля.

Неужели так и не удастся заснуть?

аааааааааааааа

"Хочу девочку, хочу от тебя девочку." Сколько раз я слышал это от Виталы Илларионовны! С того тысяча девятьсот девяносто четвёртого года, вскоре после февральского полнолуния...

Состояние эйфории продолжалось долго. Мы жили либо нашими свиданиями, либо их ожиданием Ц горячечным и лихорадочным. Проходили сутки, и мы бросались друг другу в объятия, словно миновала вечность.

Безусловно, во всём этом любовном круговороте присутствовала, кроме страсти, несомненная наша духовная близость. Каждая услышанная и обратившая на себя внимание одного из нас фраза, мысль немедленно сообщалась другому, обсуждалась, принималась либо оспаривалась; мы могли до отупления дискутировать о правильности ударения в каком-нибудь слове или трактовке музыкальной фразы, иногда это становилось поводом для бурных, но Ц к счастью Ц недолгих ссор. Наши телефонные разговоры продолжались часами. "Как, по-твоему, произносится: УапокалипсисФ или УапокалипсисФ?" Я зарывался в словари, а жена возмущалась: "Сколько можно трепаться по телефону! Какого нормального человека может интересовать это твоё дурацкое слово... Уап-... ка-ка-... лис-... писФ?"

Случалось, раздавался телефонный звонок, быстрое "вот послушай", её трубка, громыхнув, падала на крышку инструмента, и я, оставив все дела, прослушивал "офонарительный" Ц по её словам Ц фрагмент какой-нибудь сонатины. "Все всегда играли это место вот так, Ц следовало, как она говорила, замшело-традиционное исполнение того же отрывка, Ц а я решила вот так." Разницы я не улавливал, но одобрял, соглашался: "Ты умница!" "Я большая умница," Ц смеялась моя счастливая Maestra.

А потом началось: "Хочу девочку. Хочу от тебя девочку."

Витала Илларионовна, не торопясь, приближалась к своему тридцатилетию. Я стремительно нёсся к моей шестидесятилетней отметке, затем ещё стремительнее удалялся от неё.

У моих сыновей рождались дети. Я ещё и ещё раз становился дедом. Моим подрастающим внукам и внучкам, безусловно, необходима была малолетняя тётка.

аааааааааааааа

Именно тогда, вскоре после февральского полнолуния Ц Витала Илларионовна рассказала мне об этом только теперь, Ц отправилась она с двумя своими такими же безумными подружками по какому-то раздобытому адресу к восьмидесятипятилетней грузинской еврейке, приехавшей из глухого горного села и славившейся безошибочными предсказаниями будущего.

Звали старуху Сэда, гадала она и на картах, и на кофейной гуще, и на зеркале, но все эти причендалы, по словам Виталы Илларионовны, были у неё так, для отвода глаз.

Ц Сидит в мягких подушках, вперила бельма в одну точку, руками перебирает, перемешивает, а сама на все эти манипуляции Ц ноль внимания. Говорит с акцентом, понять трудно, но можно. А переспрашивать нельзя. Аньке сказала: встретишь человека из другой страны, того человека полюбишь, сильно полюбишь, и он тебя тоже сильно полюбит, и родится у вас мальчик, а от мужа уйдёшь. Анька посмеялась, а через год встретила Роберто. И родился у них Мигельчик. Таньке говорит: вы с мужем всё время ссоритесь, разойтись хотите, а родятся у вас двойняшки, близнецы, мальчик и девочка, и всё у вас наладится. Они с Сергеем и правда Ц каждый день лаялись и разводились. А теперь Ц счастливая многодетная семья с Машкой и Пашкой. Купили квартиру, машину, за границу всей семьёй ездят. Только меня Сэда обманула, наговорила сорок коробов...

А наговорила старая грузинская еврейка Сэда моей Витале Илларионовне вот чего.

Встретила ты, девочка, Ц сказала Сэда Витале Илларионовне, Ц мужчину, который намного старше тебя. Полюбили вы друг друга Ц сильнее не бывает. И поэтому будете вы годы ваши коротать вместе. Родится у вас девочка, и доживёте вы вместе до глубокой его старости, до девяноста шести лет. Иди и люби своего суженого.

С тех самых пор и заладила моя Витала Илларионовна свой нескончаемый, на долгие годы затянувшийся рефрен: хочу девочку, хочу от тебя девочку.

Поначалу доставала она меня постоянно и настойчиво. С годами в её словах стали проскальзывать грусть, безнадежность. Года полтора назад Витала Илларионовна произнесла решительно, твёрдо:

Ц Жду до тридцати лет. Учти и намотай себе на ус или на что хочешь. К тридцати годам Ц девочку. Понял?

И часто после этого ультиматума повторяла:

Ц Обманула меня Сэда. Всем правду сказала, только меня обманула.

Я, как всегда, отмалчивался.

аааааааааааааа

Жизнь шла своим чередом. Прошли выборы в Кнессет. Пришло новое правительство. "Русские" списки и партии создавались, распадались, объединялись Ц как, кстати, и всякие прочие.

Иногда до меня доходили слухи о наших городских делах.

ККПД, оказывается, жил, но Ц странной жизнью. На деле его не было, однако, на бумаге, для всяких приходов-расходов, дебетов-кредитов, а особенно для сальдо он существовал, и возглавляла его теперь Маргарита Чудик. Мэлла Швигер полюбила её и приняла к себе на работу. Маргарита, ответно, полюбила Мэллу Швигер. И Моисея Брюхова полюбила. И умудрилась не очень разлюбить Дова Ферцыка, или разлюбить так, что ему это не было заметно.

От большинства старых строптивых сотрудников Мэлле удалось избавиться; она заменила их новыми, среди которых оказалось удивительно много её и вице-мэра родственников и родственниц.

Грета Грыжнерман стала начальником отдела. Эмилия Дрейфингер-Папиросник по-прежнему занималась приёмом посетителей.

Все сотрудники СУЧКА вступили в ПИЗДОМ. Эмилия, правда, умудрилась сохранить также членство в своей прежней очень правой партии и продолжала платить в её кассу взносы. Жизнь Ц она такая переменчивая, мало ли что может в ней случиться...

А город пел и танцевал. Проходили фестивали, годовщины, месячники, декады, их открывала и закрывала Мэлла Швигер, от городской же управы приветствовал вице-мэр Брюхов. Процветал "Дар Божий" под руководством и при участии Маргариты Чудик; залётные певцы и певицы исполняли арии и дуэты, торжественные Дов Ферцык и Гарик Эйн-ун-Ферцык вручали выходящей на авансцену "дирижёру и концертмейстеру" букеты и корзины цветов (купленные, конечно же, за казённый счёт Ц из бюджета СУЧКА). В зрительном зале, в самом первом ряду, неизменно присутствовала крохотная начальница очень большого и важного государственного учреждения. Ей всё нравилось, и она Ц негромко, но так, чтобы слышали в последних рядах, Ц восторгалась:

Ц Эйзе йофи! Кама hэйм мухшарим! Эйзо алия муцлахат еш лану!1

Почти ежедневно в прямом и непрямом эфире выступала Мэлла Швигер. Представлявшая её слушателям Нила Моровая увлечённо, как она умела это делать, рассказывала о вкладе в культуру города, страны, а, может быть, и... ну, вы же понимаете. Нила всегда отличалась высоким журналистским профессионализмом.

Культура в городе всё расцветала, расцветала и расцветала. К счастью, я ко всему этому отношения не имел.

аааааааааааааа

аааааааааааааа Ц "Как душе смириться с тарой

аааааааааааааа Обветшалой и седой?

аааааааааааааа С виду я, конечно, старый,

аааааааааааааа А не с виду Ц молодой."

Большие длиннопалые кисти Соломона Бендры лежали на столе Ц точно так, как этого требуют в школе, в первом классе, с самого первого урока. Читал он стихи спокойно, без авторского завывания или акцентирования, почти монотонно, голосом глухим и хрипловатым.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа Эйзе йофи! Кама hэйм мухшарим! Эйзо алия муцлахат еш лану! Ц Какая красота! Как они талантливы! Какая у нас удачная алия!

Лицо его должен был бы, конечно, рисовать график: обтянутые сероватой кожей скулы, по две глубокие вертикальные Ц пожалуй, не морщины, а складки Ц вдоль каждой щеки, складка над переносицей, впалые виски, брови, похожие на старых седых ежей.

аааааааааааааа Ц "Бесполезно спорить с Богом Ц

аааааааааааааа Тоже старым и седым.

аааааааааааааа За назначенным порогом

аааааааааааааа Души Богу отдадим."

Ушедший вовнутрь взгляд, отрешённый во время чтения, и вдруг Ц вспышка интереса к собеседнику, внезапная распахнутость.

Ц Почитайте, пожалуйста, что-нибудь ваше, Ц попросил гость. Я принял его предложение с радостью и робостью.

аааааааааааааа Ц "Снова зимние холода.

аааааааааааааа Стёкла в меленьких брызгах бисера.

аааааааааааааа Видно, так на роду написано:

аааааааааааааа я немолод, ты молода.

аааааааааааааа Я немолод, ты молода."

Он слушал, покачивал головой. Руки всё так же спокойно лежали на столе.

Ц Грустно, Ц сказал Бендро, когда я закончил чтение. Ц Не стоит так обречённо относиться к возрасту. Старость Ц явление естественное, со своими достоинствами, даже прелестями. Тем более Ц какие ваши годы! Мальчишка.

Ц Она на тридцать четыре года моложе меня.

Ц Ваш выбор. Замените другой, на тридцать четыре года старше.

Хлопнула входная дверь, вошла жена, сухо поздоровалась.

Бендро встал, руки по швам, поклонился.

Ц Это Соломон Бендро, я тебе рассказывал, Ц представил я. Ц Моя... Ц кивок в её сторону, Ц вот уже почти сорок лет... Ровесница.

Ц Очень приятно, Ц так же сухо отреагировала жена, прошла мимо гостя в спальню и включила там телевизор. "Моя семья-я!" Ц торжественно пропел партийно-хозяйственный баритон.

"У меня к вам дело, вернее, просьба, Ц сказал по телефону Бендро, договариваясь о встрече. Ц Даже не дело и не просьба, а письмо. Официальное, на иврите. А я, как вы понимаете, ни бельмеса..."

Я прочитал письмо, перечитал. В витиеватом послании говорилось, что специальная комиссия не стала рассматривать просьбу вышеназванного господина о назначении ему субсидии для издания книги, т.к. данный господин не предоставил означенной комиссии доказательств своему утверждению, что является писателем.

Ц Я же послал им рукопись, Ц удивился Бендро.

Номер телефона Вэкки я помнил наизусть. Но её, к сожалению, не оказалось на месте.

Ц Позвони через час, Ц посоветовала секретарша.

Через час она повторила то же самое.

Ц Теперь я понимаю, что означает "савланут". По-русски говорят "терпение и труд всё перетрут"; у евреев лаконичнее: одно слово, а за ним Ц тысячелетия терпеливого ожидания.

В три часа секретарша сказала, что звонить больше не стоит, Вэкки, наверное, сегодня работает "за пределами офиса".

Ц А завтра?

Ц Позвони.

Позвонил Ц результат тот же.

Я решил самолично наведаться в то самое высокое учреждение, в котором никак не могли отыскать Вэкки.

Семенившая по коридору маленькая начальница показательно обрадовалась моему приходу, пригласила в кабинет, "что будешь пить?" Ц "ничего, спасибо, мне нужна Вэкки". Начальница склонилась к телефонному аппарату, "найди Вэкки" и Ц мне: "У тебя к ней дело? Срочное?"

Вошла секретарша.

Ц Вэкки, кажется, взяла отпуск. Она... улетела за границу. На две недели.

Ц Ты её разыскиваешь уже не первый день. Неужели... Ц я споткнулся и не завершил фразу.

Ц Право на отдых гарантировано нашими законами, Ц улыбнулась начальница. Ц Я могу чем-нибудь помочь?

Она пробежала взглядом протянутое мною письмо.

Ц Тебе не нужна Вэкки, этим в министерстве занимается... Ц она взглянула на секретаршу.

Ц Минуточку.

Вышла, вернулась.

Ц Инна. Ц Она протянула розовый листочек с номером телефона.

Ц Так ты пить не хочешь? Ц спросила начальница.

Так я пить не хотел.

Вся следующая неделя ушла на поиски Инны.

Ц Она сегодня в Тверии, Ц сообщала её секретарша.

Ц Она сегодня в Эйлате, Ц радовалась секретарша назавтра. Ц Она очень занята, у неё одно совещание за другим.

Ц Сегодня она в Кармиэле, Ц торжествовала секретарша на следующий день. Ц У неё встреча с мэром, три обсуждения и два визита. Ты считаешь, что твоё дело самое важное?

Ц Инна на месте, но у неё встреча са министром, Ц важничала секретарша. Ц Позвони завтра, сегодня они будут заседать допоздна.

И вдруг в четверг, когда я окончательно отчаялся поймать очень занятую чиновницу, мне ответил незнакомый голос:

Ц Секретарша заболела, я временно её заменяю. Могу я быть полезной моему господину?

Я излил душу.

Ц У Инны есть мобильник, Ц тихо сказал голос. Ц Не говори, что получил его от меня.

Я набрал номер мобильного телефона неуловимой Инны.

Ц Слушаю, Ц на иврите с чудовищным русским акцентом. Ц Кто ты?

Ц Инна, я разыскиваю вас уже целую неделю. Меня зовут, Ц я представился.

Ц Кто дал вам мой телефон? Ц Инна тоже перешла на русский.

Ц Вы имеете дело с агентом трёх разведок, Ц попробовал я отшутиться. Ц Это оказалось не очень сложным делом.

Ц Я не буду с вами разговаривать, пока вы...

После долгих препирательств мне удалось убедить "госпожу Инну" выслушать суть моих забот. У неё оказалась хорошая память, она сразу вспомнила "случай с этим вашим Соломоном... как его", у которого нет никаких хохахот, что он писатель.

Ц О каких доказательствах вы говорите? Он послал вам рукопись книги. Почитайте.

Ц Это не мой тафкид, Ц парировала Инна. Ц Мне нужны хохахот. Мне нужны мисмахим.

Ц Чем кроме стихов поэт может доказать, что он поэт?

Ц Он должен иметь специальную... hаскала. У него должна быть диплома, что он мешорэр о софэр. У него должны быть сфарим из страны исхода. Он должен быть хавэр Союза писателей страны исхода. У нас имеются критерионы, мы действуем баэтэм1.

На миг, всего на один миг мне показалось, что меня разыгрывают. Однако резкий раздражённый голос чиновницы исключал наличие у неё чувства юмора.

Ц Инна, что вы говорите! Это точное повторение случая с Иосифом Бродским.

Следующая фраза, произнесённая высокопоставленной дамой, ответственной за работу с "творческой интеллигенцией", прибывающей на Святую землю, должна войти в анналы. Могу поклясться, положив руку на Книгу книг, что воспроизвожу услышанную мною сентенцию со стенографической точностью. Запишу её, для пущей убедительности, вразбивку.

Ц Я не знаю, кто такой Иосиф Бродский, Ц сказала Инна. Ц Его тик2 через меня не проходил.

Не удивившись, не возмутившись, не ответив, не по прощавшись, не умерев, я опустил трубку. Посидел, помолчал, попытался прийти в себя. Необходимо с кем-нибудь поделиться только что услышанным. Набрал номер.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа хохахот Ц доказательства, тафкид Ц должность, мисмахим Ц документы, hаскала Ц образование, мешоэр о софер Ц поэт или писатель, сфарим Ц книги, хавэр Ц член, баэтэм Ц в соответствии.

2ааа тик Ц личное дело.

Ц Сёма, Ц сказал я. Ц Сёма, я должен срочно дать тебе интервью. Хватай диктофон, я жду тебя.

Интервью напечатали под заголовком Ц в кавычках:

"Я не знаю, кто такой Иосиф Бродский. Его тик через меня не проходил."

Мне позвонила маленькая начальница большого государственного учреждения. Она нервничала и смешивала русские и ивритские слова.

Ц Вы очен услугов ра сделает ле-кол ha-алия ha-русит. Ата... должин леhитнацель... извиняица. Должин! Вы пэрсонално должин1!

"Извиняица" ни перед кем я не стал. Повторял про себя строки:

аааааааааа "Когда пространства чуда жаждут

аааааааааа И стонет подо льдом река,

аааааааааа Не могут не прийти однажды

аааааааааа Любовь, Мессия и Строка."

аааааааааааааа

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа ра Ц плохо, ле-кол ha-алия ha-русит Ц всей русской алие, ата Ц ты.

часть третья,

заключительная,

в которой автор

постарается изложить всё то,

что не вошло

в две предыдущие

лос Греты Грыжнерман:

Ц Добрый день!

Кто знает, будет ли этот день добрым?

Ц Привет.

Ц Удивлён?

Ц Как тебе сказать...

Грета поинтересовалась моим здоровьем, времяпрепровождением ("Какое может быть времяпрепровождение Ц без КаКаПэДа?" "Да уж..." Ц осторожная реакция. Хитра, бестия.)

Ц А я соскучилась. Мы так хорошо сработались.

Ц Новые времена Ц новые песни. Древние говорили: "нельзя дважды войти в одну и ту же реку".

Ц Как много ты знаешь!

"Как много ты не знаешь!" Слава Богу, сдержался, хватило ума Ц на этот раз (редкий случай).

Грета посетовала: из старых работников остались она да Эмилия, "мы с ней очень подружились, она очень хороший человек, мы очень часто вспоминаем тебя..." Ц "...не очень добрым словом" Ц "что ты, что ты, мы всех вас так любим!" (знакомая песня, но Ц с чужого плеча.)

Ц Как ты относишься к Маргарите Чудик? Ц вопрос так, между прочим.

Ц С самой горячей любовью.

Ц Шутишь...

Ц Почему? Разве её нельзя любить?

Ц Она замужем.

Ц Что ты говоришь?! Ты пронзила моё сердце.

Я не знал, к чему она клонит. Наконец, осмотрительная Грета решилась:

Ц Ты бывал на фестивальных концертах?

Я ответил отрицательно.

Ц Напрасно, Ц сказала Грета.

Ц Настолько хорошо?

Ц Сам бы мог судить.

Неэтично, сказал я, в таком тоне отзываться о мероприятиях, которые проводит твоё родное учреждение. С приходом некоторых новых людей, сказала Грета, оно стало оправдывать своё название. СУЧКА и есть сучка. (Резко, однако.) Ты имеешь в виду Мэллу Швигер, спросил я. Что ты, что ты, непритворно испугалась Грета, что ты, что ты! Благодаря её преамбуле я, конечно, понимал, кого она имеет в виду. Она, сказала Грета, втёрлась к Мэлле в доверие, сама её ненавидит, но полностью ею руководит. Составляет все программы концертов и везде суёт свой бездарный "Дар Божий". Мы, Эмилия и я, убалтываем олим, продаём билеты, кстати, очень дорогие, без олимовских скидок, а деньги идут ей. Как ей, удивился я, ведь она получает зарплату, она штатный работник. А так, сказала Грета, гонорары платят артистам, но с условием, что каждый отстёгивает ей долю. Это недоказуемо, сказал я. А вот и ошибаешься, возразила Грета, у меня есть неопровержимое доказательство. Она ждала моей реакции, удивления, вопроса, но я молчал. У меня есть доказательство, и ты можешь его получить, сказала Грета. Для чего, спросил я, и что это за доказательство. У меня есть улика. Я усомнился: что за улика может у тебя быть. Можешь не сомневаться, улыбнулся Грэтин голос. Ведомость, список, оригинал, а не копия, написанный лично рукой... не так важно Ц чьей, с указанием гонорара каждого участника фестиваля и суммы, которую каждый должен положить Маргарите на лапу. (На волосатую лапу, подумал я.) Так и написано: Маргарите Чудик. А там не написано, с кем ещё должна делиться Маргарита Чудик, спросил я. Там написано только то, что написано.

Вечером я обнаружил в почтовом ящике пухлый конверт, в нём Ц сложенная вчетверо пачка листов. Взгляд выдернул из списка знакомое имя Ц "Глафира Файнволд" Ц и сумма Ц 500 шекелей. Это профессору-то музыки, лауреату международных конкурсов и фестивалей. Такой же гонорар был выписан пианисту Намруеву из Афигима. Против многих других фамилий стояли четырёхзначные числа Ц 1500, 2000, даже 5000, а в скобках Ц столько-то для Маргариты Чудик, открытым текстом. Документ предназначался, несомненно, исключительно для внутреннего пользования. Если он, разумеется, не фальшивка.

аааааааааааааа

Из Иерусалима позвонил Марик.

Я всё не мог забыть нашу ночную прогулку.

Ц Оставь, Ц сказал Марик, Ц а если хочешь, приезжай ещё. Как там твоя Витала Илларионовна?

Ц Она тебе очень благодарна.

Ц Но отблагодарила тебя. Да?

Ц Не без того.

Ц Тогда ты мой должник.

Ц Сочтёмся.

Марик читал в газете моё интервью.

Ц Слушай, неужели правда Ц про Бродского? Забавно... А я Бендру знаю ещё по Питеру.

Ц Бендро москвич.

Ц Бендро питерец. Его отец в двадцатые был там партийным шишкой; в двадцать четвёртом, после смерти Ильича, его перевели в Москву, там и появился на свет Соломон. В тридцать четвёртом, сразу после выстрела в Мироныча, батя загремел, следом за ним матушка. Пацан беспризорничал, воровал, ошивался по поездам, наведывался в Питер к тёткам, они его в меру сил подкармливали, пока не померли во время блокады. Посадили Бендру сразу после войны за не ахти какой экспромт Ц нашёлся добрый человек, стукнул. Многие смельчаки тогда под одеялом декламировали: "Мы сидим, картошку лопаем./Нам живётся лучше всех./А народ наш любит опиум,/Словно первородный грех./Отказался от религии/И в сужденьях крут и строг./А в Москве, в гробнице, с фигою/Разместился новый бог." Какими все были храбрыми Ц под одеялом!

Кто-то из знакомых сказал про Марика: "Он пупиком чувствует, кого следует издавать. И ведь никогда не ошибается!"

Ц Я не знал, что Бендро приехал. Дай-ка мне его телефон.

Прошло всего несколько месяцев с того нашего разговора Ц то ли два, то ли три, и Соломон Бендро заявился ко мне с новой, пахнущей, как говорится, типографской краской книжкой. Марик и на этот раз остался верен себе, своему уникальному пупику.

аааааааааааааа

А в Иерусалим мы ещё к тебе приедем, Марик, можешь не сомневаться.

аааааааааааааа

Ц Мы с тобой нарушили все установленные нормы, Ц сообщила мне, как-то особенно хитро улыбнувшись, Витала Илларионовна. На мой удивлённый Ц даже не вопрос, а взгляд, Ц снова ухмыльнувшись, ответила: Ц Целых семь месяцев ни одной ссоры.

Опять удивление Ц с моей стороны Ц и пояснение Ц с её. Оказалось, что на основании длительных наблюдений моя доморощенная спиноза вывела закономерность: наши размолвки повторяются с чёткой периодичностью, и нынешнее затянувшееся мирное сосуществование стало первым от этой "установленной нормы" отклонением, затянувшимся на целых три месяца. Это означало, что если мы сей же час, немедленно, самым решительным образом не расплюёмся, то по истечении всего одной Луны просто обязаны будем либо поссориться дважды, либо... Что "либо" Витала Илларионовна ещё не придумала, но должно было произойти что-то из ряда вон выходящее.

Я предложил собственную версию "либо": начинается новый этап: ссорам и размолвкам в нашей жизни места нет.

Виталу Илларионовну такое "либо" не устраивало. Она, оказывается, придерживалась правила, по которому "милые бранятся Ц только тешатся." "Ага! Ц злорадно воскликнул я, Ц ага! Вот она твоя мораль! Ты специально провоцируешь скандалы, треплешь мои нервы, заставляешь переживать, а сама в это время проверяешь свои бредовые теории!" "Ты что, какие теории? Почему бредовые? И не разговаривай, пожалуйста, со мной таким тоном." "Каким УтакимФ тоном? Это ты позволяешь себе..." Короче, должное произойти произошло.

Я ушёл надутый, дверью, правда, не хлопнув, мне всегда были противны показные проявления. Обиделась, замкнулась и Витала Илларионовна.

Все оставшиеся до конца недели дни оказались занятыми какой-то, как я впоследствии понял, бесплодной вознёй со списком, найденным в почтовом ящике.

Я отксерил "вещественное доказательство", приложил к нему перевод с русского на иврит (всё делопроизводство в СУЧКА велось по-русски из-за незнания Мэллой Швигер иврита, и список, мною полученный, тоже был, разумеется, составлен по-русски, хотя и русского она, в сущности, тоже не знала), написал сопроводительное письмо, в котором напустил туману по поводу истории получения мною прилагаемого "компромата" и пояснил, что, будучи избранным на пост председателя худсовета Клуба Культурного Проведения Досуга, не могу пройти мимо Ц и т.д.; запечатал всё это в конверт и принёс в приёмную муниципального ревизора.

Секретарша индеферентно вскрыла конверт, пришлёпнула к моему сопроводительному письму штемпель, внутри синего прямоугольника проставила номер и дату и сделала запись в гроссбухе.

Ц Я могу получить справку?

Ц О чём?

Ц Что я передал тебе письмо.

Ц Мы справок не даём, Ц не прекращая ворочать за щекой жвачку и на меня не взглянув, ответила секретарша, выпятила губы, и изо рта её полез наружу розовый пузырь. Это напомнило мне кадры одного откровенно натуралистического испанского фильма, в котором подробно, на весь размер экрана, в течение получаса демонстрировался процесс рождения ребёнка: напряжённо раздвинутые ноги матери и упорное продвижение розовой детской головки Ц прямо зрителю в лицо. Пузырь раздулся, лопнул с коротким хлопком, и секретарша, слизнув повисшие на губах и подбородке лоскутья, втянула их обратно в рот.

Ц В течение какого времени мне будет прислан ответ? Ц не унимался назойливый заявитель.

Ц Мы ответов не даём. (Хлоп!).

Ц Странно... Хорошего тебе дня. До свидания.

Ц Бай. (Хлоп!)

Ещё одну копию я занёс Блумхеру. "Займусь лично, Ц заверил глава оппозиции. Ц Это попадёт куда надо." Я испытал постыдное чувство злорадства, представив себе: в "сучку" является наряд полиции, в коридоре и у двери выставляют охрану, сыщики расходятся по кабинетам и офисам и учиняют обыск.

За этими заботами и мечтами ссора с любимой женщиной как-то отошла на второй (или на третий) план.

аааааааааааааа

Лес был ностальгически знакомый и нетипичный для Израиля; мне, по крайней мере, довелось оказаться в таком здесь впервые. Высокие гладкоствольные сосны начинались сразу, в метре, не более, от озера. Берег каменистый, вода спокойная, без ряби, странно тяжёлого серого цвета. Небо ясное голубое, а вода в озере серая.

Я перевёл взгляд в противоположную сторону, туда, где скрылась вся компания. Лес там густел, подымался на пригорок и, судя по плотному смоляному духу, тянулся на далёкое расстояние.

Ц Ау! Ц прокричал я в чащобу. Ц Ау-ау!

Хотелось, пока никого нет рядом, подурачиться.

Ц Ау-ау, Ц неожиданно ответил мне игривый женский голос. Ц Ау-ау-ау.

Я огляделся.

Ц Ау-ау-аушеньки, Ц донеслось из-за деревьев.

Я опрокинулся на влажноватую траву, прикрыл глаза и притворился спящим.

Ц Аушеньки-ау! Ау-у, уу! У-ааа...

Голос приближался. На мои прикрытые веки надвинулась тень, кончик веточки или травинки стал щёкотно двигаться по моему лицу. Я тряхнул головой, словно отгоняя во сне муху. Защекотало у левой ноздри, потом у правой, и я чихнул. Пришлось проснуться.

Надо мной, одетая в слишком открытый сарафан, склонилась Маргарита Чудик; сначала я увидел её рыжее полное плечо, руку и до бёдер оголённые, толстые, заросшие густой шерстью ноги, потом перед глазами задёргалось расплывшееся в зловещей улыбке омерзительное лицо.

Ц Баю-баю-баю-бай! Ц пропела Маргарита. Ц Креп-че глаз-ки закры-вай!

Натолкнувшись на мой удивлённый взгляд, она присела на корточки и выпятила усатую губу. Я вскочил.

Ц Пришёл серенький вол-чок! чок-чок! Ц заигрывала Маргарита. Ц Он ухватит за бо-чок! чок-чок!

Она поднялась и оказалась рядом со мной, растопырила руки и сгребла меня в охапку.

Ц Что вы, прекратите, Ц испуганно попросил я. Ц А вот и наши возвращаются.

Ц Никто не возвраща-а-ается, они уже давно уе-е-ехали. Вы всех проспа-а-али.

Ц А вы?

Ц Я Ц другой коленкор. Я с вами до гробовой доски.

Ц Где?

Ц Что Ц где?

Ц Гробовая доска.

Ц В ... Ц она круто срифмовала ответ.

Я оторопел, освободился от её мощных обручей, перевёл дух. Маргарита тем временем одним движением сбросила с себя сарафан, под которым оказалось лишь обнажённое бесформенное тело. Нестерпимо захотелось убежать...

Ц Что, правдолюб, слабо? Ц спросила соблазнительница. Ц Слабо, правдоборец? А?

Нестерпимо захотелось убежать... но ноги обмякли и мне не подчинялись.

Ц Слабо, Ц сознался я. Ц Оденьтесь, пожалуйста.

Ц Пожалуйста, Ц согласилась женщина, подняла с травы сарафан, отряхнула и опять одним коротким движением надела на себя. Ц Пожалуйста, Ц повторила она. Ц Подумаешь, брезгливый какой! А вот теперь попробуй устоять, Ц захохотала Маргарита. Она всунула в рот пять пальцев Ц два левой руки и три правой Ц и залихваски, как в мультипликационном фильме про разбойников, свистнула. "Соловей-соловей-пташечка..."

Из-за дерева вышла обнажённая, в одних хрустальных туфельках на высоких каблуках, женщина. Волосы её были распущены. Полноватая фигура, пропорциональная и привлекательная, показалась мне знакомой, но черт затенённого лица её я разглядеть не сумел.

Ц Милый, Ц произнесла Витала Илларионовна и протянула ко мне руки. Я отступил и споткнулся о Маргариту Чудик.

Ц Вперёд, рыцарь, не упускай своего счастья, Ц шепнула сводница. Ц О, блаженство...

Мелко переступая через камушки и валявшиеся на земле сосновые ветки, ко мне двигалась Мэлла Швигер. Взгляд её, как всегда, был серьёзным.

Ц Хочу тебя, Ц прошептала она и задрожала. Дохнул хвойный ветерок.

Ц А... А как же Брюхов?

Ц Брюхов?! Ц воскликнули одновременно обе женщины. Ц Брюхов! Брюхов! Ц прокричала по отдельности каждая.

Ц Ничтожный лысый проходимец, Ц задумчиво и горько произнесла Мэлла. Ц Я люблю только тебя. Ц Она уже приблизилась ко мне вплотную, но ничего не предпринимала, лишь стояла с протянутыми руками, не касаясь, однако, меня. Вдруг возникла мысль, которая завладела всем моим вниманием: "проходимец" Ц согласен, "ничтожный" Ц принимаю, но почему Ц "лысый"? Ц Я вынуждена притворяться невежественной, примитивной, скрывать высшее образование, знание языков и пристрастие к искусствам, нежным чувствам и высокой поэзии, Ц страстно продолжала Мэлла голосом Виталы Илларионовны, Ц мне приходится притворяться, чтобы... Ц Она разрыдалась. Ц О, мерзкий, мерзкий Брюхов!

Ц О, Брюхов! О, мерзкий лысый Брюхов! Ц повторила за ней Маргарита Чудик.

Мэлла опустила руки и заплакала. Слёзы потекли по её лицу, закапали с подбородка, замочили туфельки и струйками потекли в озеро. Вода в нём просветлела.

Ц Милый, Ц вновь зазвучал голос Виталы Илларионовны. Ц Милый, любимый, единственный!

Я уставился на Мэллу. Губы её шевелились, заплаканные глаза смотрели на меня, а голос...

Ц Что это?

Ц Милый... Это я, любовь твоя.

Я не верил собственным ушам. Интонация, характерный шепоток Ц нет, ошибиться невозможно.

Слёзы на щеках Мэллы Швигер уже подсохли, глаза улыбались.

Ц Приблизься к ней, жлоб! Ц приказала Маргарита Чудик шёпотом. Ц Девочка умирает от любви к тебе. Бездушный!

Ц Да, бездушный, Ц согласилась Мэлла. Ц Бездушный-бездушный-бездушный.

Ц Неправда, Ц возразил я. Ц Совсем не бездушный! У меня большая чувствительная душа. Я душевный.

Ц Тогда забери из ирии1 назад свои кляузы, Ц прокричала Маргарита, и следом за ней Мэлла, голосом Виталы Илларионовны, попросила:

Ц Забери-забери-забери.

аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа

1ааа ирия Ц мэрия, муниципалитет.

Она опять заплакала, и слёзы её потекли в озеро, и стало оно солёным, я даже на губах ощутил вкус соли. Она плакала, а я облизывал губы и плакал вместе с ней, вместе с опороченной Маргаритой Чудик, вместе с хлопающей секретаршей муниципального ревизора, вместе с Брюховым, Тэндером, Блумхером, вместе со всем многострадальным народом Израиля.

Ц Хорошо, доживём до понедельника, Ц намекнул я на возможность компромисса, вздохнул и перевернулся с правого бока на левый. Там меня поджидала Грета Грыжнерман.

Ц Забери-забери-забери, Ц заговорила, подмигнув, Грета. В ответ на мой недоумённый возглас "и ты?!" она

повторила: Ц Говорю, забери. И кланяйся. Ничего не попишешь, такова на сегодняшний день situation.

Я решил быть твёрдым:

Ц Вот и не заберу. Будешь морочить голову, повернусь на спину.

Ц Ну и поворачивайся, Ц оскалилась Грета. Ц Там у меня Эмилия с Полиной стоят на стрёме.

Я напряг руки и сделал стойку на голове. Такого от меня никто не ожидал.

"Не всё потеряно! Ситуацией владею я! Мы выиграли время!"

Ц Дай микрофон! Ц что есть мочи прокричал я в ту сторону, где, как мне показалось, должна была сидеть на проводе Нила Моровая. Ц Микрофон! Мне!

Ц А ху-ху не хо-хо? Ц рассмеялась Нила и показала язык. Он раздваивался или растраивался, свивался плёткой и хлестал наотмашь. "Профессионалка," Ц успел подумать я.

"Ху-ху! Хо-хо!" Ц громыхало вокруг. Ц "Хо-хо! Ху-ху!"

Брюхов вынул из чехла дудку и заиграл. "Только его тут не хватало!" Все пустились в пляс, но я устоял: под его дудку я не плясун. Сосны заскрипели, скукожились и суетливо выстроились в шеренги. Озера не стало. По одноколейному железнодорожному пути в южном направлении прошёл порожняк. "Переезд Двир," Ц узнал я. Шлагбаум был опущен. Автоматика работала исправно.

аааааааааааааа

Жизнь в городе шла своим чередом. Временами мне позванивала моя теперешняя подружка Грета. Она не могла смириться с той ролью, которую стала играть в их Среднем УЧе Маргарита Чудик.

Ц Всё продолжается по-прежнему, как ни в чём не бывало. Свой бездарный "Дар Божий" она суёт во все дыры. И денежки ей капают, как и капали.

От неё-то, от Греты Грыжнерман, я и узнавал все "сучьи" новости. Кстати, Брюхов пытался провести через городской совет переименование "СУЧКА" в "БУЧКА", но как-то так получалось, что его предложение не собирало необходимого числа голосов. Однако, и он, и Мэлла в своих выступлениях, в официальных бумагах и даже в текстах городских вывесок упорно пользовались именно этим термином: "БУЧКА", "Большое Учреждение Культурной Абсорбции". Прежний, "сучий" масштаб был для них тесен.

Я позвонил в приёмную муниципального ревизора, напомнил о письме. Секретарша сказала: "рэга", долго молчала, заполняя паузу сопением и спорадическими хлопками, потом сообщила, что такого документа найти не может. Я назвал ей дату и входящий номер. Она опять надолго замолкла, продолжая сопеть и хлопать. "Знаешь что, Ц наконец объявилась секретарша, Ц проще будет, если ты сам зайдёшь к нам." "Зачем?" Я почти увидел: она пожала плечами. "Так." "Может быть стоит ещё раз подать ту же жалобу?" "Если хочешь."

Блумхер при встречах жизнерадостно заверял меня, что вот-вот... Но его "вот-вот" не срабатывало и не срабатывало.

Ц Говорил Я тебе: оставь. Не послушался Меня. Молодо-зелено. Охо-хо!

Я и сам уже понимал...

аааааааааааааа

Проснулся от настойчивого телефонного звонка.

Ц Мне кажется...

Витала Илларионовна, родная моя! Наконец-то... Такой долгой ссоры у нас ещё не бывало.

Ц Мне кажется...

Ц Здравствуй!

Ц Мне кажется... Я беременна.

Трубка стала тяжёлой.

Ц Ты слышишь? Мне кажется... Ты меня слышишь?

Я слышал Ц волосяным покровом, кожей, костями, коленной чашечкой, её голосу вторили стены, резонировали оконные стёкла, лампочки в люстре, посуда.

Ц Да, конечно, слышу, слышу. Да, конечно.

Ц Ты слышишь?! Ц торжествующе прокричала Витала Илларионовна. Ц Ты ничего не слышишь! Я беременна!

аааааааааааааа

Первая мысль была: "Сэда!" Сколько лет прошло? Шесть, шесть лет. Шесть лет Витала Илларионовна повторяла: "Хочу от тебя девочку." Всплыла в памяти строфа Соломона Бендры: "Когда пространства чуда жаждут/И стонет подо льдом река,/Не могут не прийти однажды/Любовь, Мессия и Строка."

аааааааааааааа

В очередной раз скандалила жена. Она принесла банковскую распечатку, и я, стараясь по возможности не реагировать, вынужден был выслушивать её назидания о необходимости экономить на старость, "опять накупил книг, сколько можно, уже ставить некуда, всё равно все не перечитаешь, вон они Ц везде набросаны, скоро я их тачкой буду из дома вывозить", "я в этом месяце четыре раза заправляла машину, возишь своих блядей, не могут ходить пешком", "ты только посмотри, сколько мы платим за телефон, почему ты должен всем звонить, пусть они тебе звонят, а ты ещё всем перезваниваешь, миллионер нашёлся." А в голове моей вертелось и вертелось четверостишие: "Когда пространства чуда жаждут и стонет подо льдом река, не могут не прийти однажды Любовь, Мессия и Строка."

Испытывал ли я радость? Не знаю. Скорее я пребывал в состоянии напружиненной растерянности. "Я беременна," Ц сказала Витала Илларионовна, но ведь Ц "мне кажется..." Хочу ли я этого? Мне шестьдесят три. "Ну и что! А Михаил Козаков! А Олег Табаков! А Анатолий Ромашин! А..." Её аргументы я тоже знал и мог бы при случае приумножить. Но это мои шестьдесят три. У меня жена, с которой мы знакомы больше сорока трёх, а женаты почти сорок. Привычка, общий дом, дети, внуки Ц я никогда их не оставлю.

"Мне кажется... Я беременна." "А когда будешь знать точно?" "Ты не рад?" "Я хочу знать точно." "Скажи, ты не рад? Ты понимаешь? Ц у нас будет девочка!" "Почему Ц девочка?" "Девочка, девочка, я знаю!"

"Когда пространства чуда жаждут..."

Прошёл день. Прошёл вечер. Прошла ночь. Она позвонила в десятом часу утра:

Ц Подтвердилось! Ц В трубке забулькало, забурлило: то ли Витала Илларионовна смеялась, то ли всхлипывала, а Ц могло статься Ц и то, и другое, и что нибудь третье. Ц Ты слышишь? Подтвердилось!

Не успел я положить трубку Ц звонок. "Сумасшедшая..."

Ц Да, да, слушаю.

Ц Машина у тебя?

Ц А что, уже пора в роддом?

Ц Я спрашиваю: машина у тебя?

Ц Ты же знаешь: в это время машина у жены.

Ц Срочно вызывай такси, подбери по дороге меня и Ц в приёмный покой. Бендро умирает.

Ц Ты... Ты что говоришь?!.

Ц Быстро!

аааааааааааааа

Мы опоздали.

аааааааааааааа

Соломон Бендро шёл по улице и держал перед глазами раскрытую книгу. Свою книгу. Первую свою книгу Ц на восьмом десятке лет. Счастливый Соломон Бендро читал свою первую в жизни книгу, шёл по улице, не обращая внимания на светофоры, пошёл на красный свет, и его сбила машина.

Всю жизнь он шёл на красный, опасный для жизни свет.

Нет, я, конечно, неправ. Он просто никогда не обращал внимания на предупреждающие знаки, они для него не существовали, он шёл на любой свет.

Поэт Соломон Бендро умер счастливым. Он, уже безучастный, лежал за занавеской, сёстры отключали ставшие ненужными приборы, отсоединяли трубки, увозили капельницы, а на полу рядом с койкой валялась распахнутая книга стихов.

Еврея, если не суббота, хоронят в тот же день.

Подумать только Ц какое несметное число читателей знало и любило стихи Соломона Бендры!

Похороны назначили на пять часов вечера, у входа на кладбище толпились люди Ц пожилые, читавшие или слышавшие его стихи в незабываемые шестидесятые, но Ц удивительно Ц пришли и молодые, совсем юные, они повторяли наизусть какие-то его, Бендры, строки, Ц значит, их волновало, значит, писал не зря, значит, не умер поэт Соломон Бендро.

Тихо подошла с букетом Грета. Я кивнул, на кладбище здороваться не принято. Огляделся. Вот стоят заплаканные Эмилия Дрейфингер-Папиросник, Маргарита Чудик. С цветами. Вообще, много цветов.

Ц Можно сказать прощальное слово? Ц спросил пожилой мужчина, он опирался на палочку.

Ц Вы с ним были знакомы?

Ц Мы в лагере читали его стихи. Он сидел на другой зоне, не на нашей, но его стихи мы знали.

Родственников у Бендры не было.

Зазвучал Кадиш Ц заупокойная молитва. Впервые я стал вслушиваться в текст: "Эль мале рахамим. Ц Бог полон милосердия."

Господи, о каком милосердии можно говорить над ещё неостывшим телом? Что за ханжество!

А Ц может быть Ц смысл молитвы совсем не тот? Может быть, читать эти древние изречения следует иначе, ведь иврит удивительно многозначный язык, каждое слово, каждая фраза Ц в зависимости от обстоятельств, от интонации Ц приобретают иную, нередко противоположную лобовой, суть. Может быть, в словах этих Ц недоумение, возмущение, протест? Ц "Что же творишь Ты, о, милосердный Бог!" Ведь мы, потомки Яакова, ставшего, после победы над посланцем Всевышнего, Израилем, богоборцем, умели быть, бывали и своенравными, и непокорными. "Что же сотворил Ты, Бог милосердный, Эль, мале рахамим!"

аааааааааааааа Ц "Но год пройдёт, но век минует,

аааааааааааааа Другие и рассвет, и дом,

аааааааааааааа И кто-то тихо спросит: "Ну, и..."

аааааааааааааа А мы ответа не найдём," Ц произнёс я вслух Ц для себя самого.

В могилу стали падать камушки, пригоршни земли, люди проходили, мужчины брали друг у друга лопату и кидали, кидали землю, сухую израильскую землю на могилу русского поэта; вырос холмик и сразу покрылся цветами.

И тут я услышал, это не могло быть ни бредом, ни галлюцинацией, я в ответ услышал глуховатый с хрипотцой голос:

Ц "В стране осенних позолот/Небесный свод смертельно пуст./Мне предстоял последний взлёт./И Ц вот он Ц мой последний спуск."

Огляделся. Люди расходились. Я встретился с окаменелым взглядом Лоры Аксельбант. Маленькая, тонкая, прямая, она опиралась о руку Фреда. У него были заплаканные глаза.

Ко мне подошла Витала Илларионовна.

аааааааааааааа

Ц Зачем Ты это сделал?!

Ц Смени тон, пожалуйста.

Ц Зачем Ты убил его?

Ц Соломона Бендро сбила машина. Он умер, не приходя в сознание.

Ц Зачем Ты это сделал?

Ц Человек смертен. Всё на свете должно иметь конец.

Ц Всё, кроме Тебя?

Ц Всё, кроме Меня.

Ц Чем он мешал Тебе? Мог бы пожить.

Ц Зачем? Он умер так же, как жил: в ладу с собой. Умер счастливым человеком. Что может быть лучше? Прекрасная смерть.

Ц Чем, чем же она прекрасна? Как смерть может быть прекрасна?

Ц Шёл по улице счастливый человек, и...

Ц ...и счастье оборвалось.

Ц Оборвалась жизнь. Земная жизнь. Умер так же, как жил. Никого не предал. Даже себя, а это почти невозможно. Жизнь завершилась. Счастье осталось.

Ц Нелепая смерть.

Ц Смерть не более нелепа, чем зачатие. Всё в Руках Бога.

Ц Хочешь сказать Ц в Твоих Руках.

Ц Пусть так: всё в Моих Руках.

Ц И то, что у нас с Виталой Илларионовной Ц тоже?

Ц Тоже.

Ц Что же будет?

Ц Родится девочка. Твоя дочь. Её и твоя.

Ц Всё, как предсказала Сэда?

Ц У вас будет дочь.

Ц Сэда сказала, что мы будем вместе.

Ц А разве вы не вместе?

Ц Но ведь я женат. Я никогда не оставлю жену, Ты это знаешь.

Ц Кто тебе сказал, что ты оставишь её? Есть и другие возможности.

Ц Например?

Ц Например? Например, она оставит тебя.

Ц Она? Меня?!

Ц Она. Тебя.

Ц После сорока-то лет? Она оставит меня?

Ц Жизнь парадоксальна и непредсказуема.

Ц Если так... Если так, почему же...

Ц Что?

Ц Почему же... Получается, что у нас с Виталой Илларионовной... Это же, по законам, которые Ты Сам для нас установил, это же Ц внебрачный ребёнок!

Ц Браки заключаются на Небе. Вы любите друг друга. Какой же это внебрачный ребёнок! Не гневи, неразумный, Бога Ц Бога, который есть Любовь.

Ц А что скажут люди?

Ц Какие люди? Брюхов? Мэлла? Кодла? Какое вам до них дело! Живите и радуйтесь. Любите друг друга.

Ц Всё так, как сказала Сэда? До девяноста шести? Да?

Ц Живите и радуйтесь. Аминь.

Ц Подожди.

Ц Что?

Ц Скажи: а...

Ц Спрашивай.

Ц Что будет с женой? У нас дети, внуки.

Ц Не сейчас. Спи.

Ц Когда же?

Ц Всему своё время. Спи. Об этом Ц в другой раз, при следующей встрече, в другом сновидении.

Ц А что теперь?

Ц А теперь Ц конец. Повернись на другой бок.

Ц Чтобы не храпеть, да? Ц Я вздохнул, поёрзал, повернулся на другой бок, но там кто-то как-то кого-то с хвос-

2000

Вернуться к ОГЛАВЛЕНИЮ

Hosted by uCoz